– Я его убила, да? Альбрехт, скажите насколько все плохо? Что с матросом? – пустым и отрешенном голосом спросила я, собирая все свои остатки сил. Мне так стыдно…
– О, дорогая. Он жив. Ему сейчас, правда, очень тяжело, но он жив. Сильно ты его, конечно… За что только? Мы услышали твой пронзительный крик и побежали на него. Сам капитан даже спустился, хотя обычно его и не вытащишь от штурвала. Ты нас очень обеспокоила. Матрос он крайне гадкий, но смерть – это не выход… Может у тебя все еще лихорадка? – профессор говорил слишком обеспокоенным тоном, как будто разговаривал с ребенком.
– Вы спрашивали: за что? Он пытался меня зарезать, – кратко ответила я с той же интонацией, что и прежде.
– Вся команда зла на тебя, очень зла… Мы, селекционеры, не виним тебя, поверь, этот матрос и нас доставал, но команда. Они готовы дать тебе ответ… Сейчас они звери. Не хочу тебя пугать, но предупреждаю. Тебе плохо, очень плохо, я знаю это, но они нет. Капитан сказал, чтобы, как только ты очнешься, позвать его. Мне он тоже пригрозил. Поэтому я вынужден. Просто будь готова ко всему, я всегда готов тебе помочь. Ты не заслуживаешь этого, я уверен, но сама понимаешь… Ответственность всегда за тобой, – грустно проговорил профессор и вышел за дверь, целуя в лоб, как родную дочь. Только не плакать, только не плакать.
Он был невероятно хорошим человеком. Его тепло, открытость ко мне – восхищали меня. У меня есть уже тот, кто понимает меня, и это дорогого стоит. Профессор, как бы я хотела выразить вам искреннюю благодарность, но я совершенно опустошена, у меня просто нет сил это. Я проиграла. Горючие слезы бессилия и разбитости потекли из моих глаз. Я не сдержалась. Привыкай, Хасе, разочаровываться и ожидай худшего. Я закрыла глаза и просто ждала продолжения этого страшного сна под названием настоящая жизнь.
В каюту зашли. Это был капитан. Он спокойно прошел мимо моей кровати и сел напротив, сверля меня взглядом. Я чувствовала это. Как я не хочу ничего объяснять, но придется. Я медленно открыла глаза и взглянула на него пустым взглядом. Он смотрел на меня внимательно, изучая мои эмоции. Что там изучать? В моих глазах была пустота и боль, сильная боль, от которой даже кричать не можешь. Мы долго смотрели друг другу в глаза… Позже он начал:
– Вы чуть не убили человека, – холодно процитировал он. Только не этот тон…
Я знаю это, но вы не знаете, что меня тоже хотели убить. Если даже и скажу вам, то вам будет плевать, как и всем на этом корабле, поэтому пытаться – бессмысленно.
– Да, – убито сказала я, не дополняя ничем. Объяснения здесь не нужны.
– Вы знаете, что это не позволено на моем судне, как не позволено вам находиться здесь также? И вы должны понести наказание за ваш поступок? – продолжил он.
– Знаете, капитан, просто убейте меня. Один выстрел, и я избавлюсь от всей злости, несправедливости и жестокости этого мира. Я хочу, чтобы вы покончили с этим, – бессильно проговорила я. Настала длительная тишина, и я не выдержала. – Стреляйте говорю вам! Ну же! Давайте! Я совершила ошибку, я убийца. Ну и что? Что? Что дальше? Все это…. Все это мрак, так что делайте, что должны были сделать в самом начале, – начала кричать я.
Взамен тишина. Я закрыла глаза. Я не хотела плакать при нем, он слишком сильный человек, чтобы видеть мои слезы, но они непроизвольно начали течь из моих глаз.
– Зачем вы хотели его убить? – также холодно и беспристрастно продолжал он.
– Какая разница, какой будет ответ? Вам плевать будет, поэтому давайте без этой тишины. Просто покончим и все.
– Вы не знаете будет ли мне плевать или нет. За жизнь, как и за все, надо бороться, но вы не боритесь. Я знаю, что это он на вас набросился с ножом. Я знаю все, что происходит на этом корабле, – спокойно проговорил он. – Наказание понесет он, если уже не понес. Я не в праве отнимать вашу жизнь. Мой вам совет, мисс: ваша борьба только началась, вы рано покидаете поле боя. Первый бой только прошел, а за ним тысячи других. Просто будьте готовы ко всему, – уже не с такой холодностью проговорил он и вышел из каюты.
Я погрузилась в мрак своих мыслей, в иной мир. Говорят, что сны бывают вещими… Может и тот был вещим? Огонь, боль, которые были во сне, во мне сегодня и сейчас. Нет, сейчас во мне остались только угольки, догорающие угольки отчаяния. Слова капитана гулко отдавались у меня в голове. Зачем он так сказал? Он направил меня на путь исцеления самой же? В это было сложно поверить. Даже если и так, то каждый бой давался мне сложнее. К таким сражениям меня не готовили, в том числе я сама себя. Мое чутье, а может та же интуиция, которой я доверяю, говорили, что он такой же. Такая же блуждающая и борющаяся душа. Он понимает меня, словно сам когда-то сражался в бою. Может он и сражался… Почему я не могу просто спросить у него? Не знаю… Он не ответит. Даже если попрошу, буду умолять – не ответит. Ему не свойственно помогать напрямую. В его сознании, я думаю, каждый должен пройти свой путь сам без помощи. Сжечь мосты, упасть насмерть и возродиться, как феникс, в легендах. Он сам это проходил один. Уверена. У него не было наставника, также один и против этого мира. Он мудрец, но не профессор. Я… Не знаю… Восхищение ли это? Или искра надежды, но раз… Раз Блэк справился, и я смогу. Слабый огонек надежды и уверенности загорался во мне, но как будто сразу же потухал. Или я его сама пыталась потушить?