Но на утреннем рынке лицо мамы Карлы оставалось каменным, как стена дома мэра, так что наверняка ничто ничего сказать не мог.
Сейчас этот самый грозный пират Бускадор летел с побережья к таверне "Горизонт" со шпагой наголо, а в глазах его горело нечто вроде страха. И никто не мог точно знать, чего же ждать. Жиденькой струйкой, крестясь и тихо перешептываясь, люди потянулись в "Горизонт".
- Кристина! - позвала мама Карла, выходя на порог и оценивая ситуацию. - Протри дополнительные стаканы. Кристина! - мама Карла потерла ладони и вернулась в таверну. - Ты здесь?
- Да, мама! - воскликнула Кристина, сбегая по ступенькам вниз и одергивая платье.
Шею ее тугим узлом обнимала цветастая косынка.
- Это еще что? - указала на повязку мама Карла.
- Платочек, - пожала плечом Кристина. - Для красоты.
И едва не поморщилась: глубокая царапина ныла, как укол от цыганской иглы. Но все равно она чувствовала себя победительницей. Только тайна папы и Бускадора будоражила сердце.
- Жарко будет, - сказала мама Карла. - Ты задержалась.
- Прости, мама, - Кристина беспрекословно встала за стойку и начала натирать стаканы.
С грохотом Бускадор ворвался в дверь.
- С добрым утром, - совершенно невозмутимо поздоровалась мама Карла и поглядела на шпагу постояльца. - Вы тренировались? Только в доме прошу оружие убрать.
Бускадор между тем уставился на Кристину. Девушка старательно прятала торжествующую улыбку, но губы так и разъезжались. Она обвела его вокруг пальца.
- Ты... здесь? - с трудом выговорил Бускадор.
Это было странно - как девчонка могла успеть так быстро? Свежа и здорова, словно это и не ее он проткнул четверть часа назад на морском берегу.
- Простите? - Кристина подняла на него кроткий непонимающий взгляд.
Мама Карла заподозрила нечто неладное.
- Сеньор, - подошла она к Бускадору, не сводящего глаз с ее дочери. Когда маленькая Кристина успела вырасти?.. - Чего изволите на завтрак?
Бускадор опомнился и отвел взгляд. Ухмыльнулся. Покрутил одну из пепельных свалявшихся косм и едва ли не элегантно заправил за ухо.
- Пирожков и орчаты. Принесите мне в комнату.
И легкими прыжками пришелец взлетел вверх по лестнице. Кристина проводила его взглядом с легким разочарованием.
Мама Карла вздохнула и покачала головой. Но тут начался поток жителей холма Святой Марии, и до вечера времени на мысли не было. Все хотели пить, есть, а еще историй, и побольше. И - никто этого не говорил - но все ждали, когда появится Бускадор. Он вошел и исчез. Словно его тут и не бывало.
Кто-то сказал, что он и не человек вовсе, а злой призрак.
Папа Мигель со вчерашнего вечера снова впал в печаль и ушел к морю пострадать, так что Кристине приходилось делать счастье самой. Но это было сложно - голова ее была занята словами Бускадора.
Связана ли папина усталость с появлением пришельца? И откуда Бускадор знает о прошлом ее отца?
Косынка стягивала горло, и в духоте было трудно дышать. Но Кристина не отваживалась обнажить шею. Не так болела царапина - просто мама Карла заметила бы, и тогда проблем не обобраться.
Только продержаться до вечера... Счастливой.
10
Глава 10. Где спрятан амарант?
Бускадор не выходил из комнаты весь день. Он, конечно, не был трусом, но с детства шумной толпы терпеть не мог. То ли таково влияние окружающей среды, то ли издержки воспитания, то ли последствия неизвестной ему самому травмы. Но в "Горизонте" собралось слишком много людей, и встречаться с ними сейчас пришельцу не хотелось.
Так что, впервые за многие годы, он позволил себе выспаться "от пуза", как выражался старый боцман с "Эсперансы". Спать, спать и спать. В обнимку с подушкой, раскинув руки, на животе... По-всякому. Просыпаться, видеть солнце, делать глоток кристальной, но теплой воды из кувшина на прикроватном столике и нырять в сон дальше. Что бы ни случалось во сне, это всегда... ненастоящее, а потому не страшно. А что бы ни случалось в жизни, оно настоящее не бывает. И иногда даже у таких людей, как Бускадор, дрожат коленки.
Например, сегодня он всерьез испугался, что смертельно ранил желторотика-девчонку, на которого хотел посмотреть шутки ради. А в итоге он чувствовал себя так, словно посмеялись над ним.