Но как только я сюда угодил, а правильнее сказать вернулся из той нашей реальности с той самой минуты, когда произошла та авария, мне сразу объяснили, что возвратился домой и там «в жизни» я и не должен был вспомнить свой дом и всё, что с ним связано. Это моё возвращение к самому себе…
Объяснять эту сложную муру мне, бывшему человеку, только что испытавшему несвоевременную трагическую смерть, пришлось Феликсу. Это он тогда перед ударом сказал мне в трубку резюмирующее «Всё…». Феликс здесь старший группы, в которой я оказался. Он и все её члены «иные, чем люди», но об этом попозже и всё по порядку.
Первое, что могу подтвердить так это то, что впрямь ничего и ни с кем просто так в жизни не происходит. Чтобы в этом убедиться мне было достаточно моего примера с заранее запланированным для меня и того второго «гонщика» концом. Кстати, зовут его Тод. С ним мы оказались не только братьями по крови, а ещё и близкими по делу товарищами одной команды. Здесь, кстати, я узнал своё настоящее имя. Меня зовут Скай.
Итак, я остановился на том, что в жизни любого человека всякое движение и его последствия вызывают следующее ход событий с новыми результатами, и так далее…пошло – поехало. Это даже не волна, а скорее паутина из людских мыслей и поступков, над которыми, как многим кажется, они властны.
Так думал и я когда ещё был ребёнком, как и все нормальные дети, любил повелевать сверху своим игрушками. Машинки, солдатики, роботы и другие персонажи детских игр находились в зависимости от меня, пока они мне не надоедали, не ломались или, до тех пор, пока я не вырос до определенного возраста и не переключился на другие объекты, соответствующие моему развитию и воображению. Я с лёгкостью распоряжался не просто судьбами единиц, а имел полную власть над жизнью целых игрушечных городов и мог, по – своему усмотрению, в любой момент решить ход битвы между целыми народами. Помню кровожадную войну индейцев с викингами, которая никогда не заканчивалась только потому, что я вновь давал здоровье и силу искалеченным в драках, возвращал им молодость и отвагу, ставил их в строй, обещая им перед очередным сражением награды за проявленное в бою мужество. А скольких я воскресил? И только забыв о пережитой смерти они, как новенькие, снова шли на врага исполнять свой долг…
На этом воспоминании о своём детстве приходится остановиться, так как Синди – четвертый член нашей команды, сейчас сообщила о срочном моём поручении. Мне ненадолго нужно к людям.
Глава вторая
Зная, что на мой стук никто не ответит, я постучал в деревянную, напоминавшую изнутри крышку гроба, неокрашенную дверь квартиры № 40 в старом, разбитом временем доме, 1953 года постройки.
Подождав минуту, я открыл едва висевшую на петлях дверь и вошёл. Здесь нельзя было не ощутить смрадный застоявшийся дух времени. Эта однокомнатная конура явно несколько лет не убиралась и не проветривалась. Смерть уже несколько месяцев снова свивала здесь себе гнездо.
Вместо люстры передо мной на раскачивающейся табуретке дрожало тело семидесяти трёхлетнего старика, уже успевшего накинуть и затянуть себе на шее, умело скрученную из военного ремня, петлю. Было ясно, что он готовился к этому акту долго и осознанно. Также понятно и то, что гостей он не ждал, а моё появление поразило его не меньше, чем молниеносно нарастающее головокружение и самое простое и так необходимое человеку желание дышать. От этого он ещё сильнее затрясся, его глаза, в которых давно погасла надежда, стали большими, пот выплеснулся через края его сомнений и влажные ступни, уже успевшие на скользить на табурете, быстро – быстро побежали вперёд… Он завис в воздухе, словно сбитый с земли, парашютист…
Я присел в старое кресло, стоявшее в метре от неподвижного мёртвого тела старика. Я стал думать о его жизни и о причинах его смерти. Я сейчас видел всё его житьё от момента рождения до этой последней секунды. Мне было жаль его. Хороший был человек…
Спустя мгновение из тела самоубийцы, будто джин из лампы Алладина, медленно стал проявляться силуэт старика. Обеими руками этот силуэт держал себя за шею, искренне рыдал и выл, проклиная себя за совершённое над собой. Через несколько минут он рухнул на колени, обняв свои висящие ноги. Его пальцы медленно разжались, он отпустил своё тело, уткнулся лбом в пол и, продолжая всхлипывать, быстро стал бормотать мольбы о прощении, обращенные к Богу… Бог молчал.