Игорь закатил глаза. Даже его непременная веселость исчезла.
— Девушка! Вы сколько здесь находитесь? Второй день? Что вы можете знать о местных условиях? Только не говорите, что прочитали всю информацию о планете — не поверю! Планета — она, как женщина, ее чувствовать надо. Видите дымку на горизонте? Это означает, что через три часа вы не сможете разглядеть отсюда ни одного флага. Снег. Пурга. Вьюга. Буран. Такие просветления, как сейчас, — редкость. Всё понятно?!
— Понятно, конечно, — миролюбиво отозвался Сергей вместо рассерженной Яси, не желавшей, чтобы ей читали нотации какие-то гиды-переводчики с занюханной и заснеженной планеты. — Мы подождем. Пока мести не перестанет.
— Ну вот! Совсем другое дело! Я вас обратно провожу, а там уж гуляйте, где хотите. Только на улицу без разрешения не выходите. Да вас и не выпустят, — успокоил Игорь, — я вам кодового ключа не дал на внешний выход. Так что не беспокойтесь — случайно не замерзнете…
— Только если по чьему-то умыслу, — пробурчала Ярослава в сторону, но Игорь предпочел ее не услышать.
Что может быть тягостнее тупого ожидания улучшения погоды, когда вызываешь прогноз на экран, а он сообщает одно и то же, одно и то же: снег, ветер? Уже переделано всё, что можно. Малейший сигнал на улучшение, и ты за несколько минут выедешь. Но сигнала нет, а есть металлические унылые стены, раздраженная девушка-надсмотрщик и слишком веселый проводник, от которого воротит.
Каждый нашел себе дело. И только его засасывает обыденность — тягучая и аморфно-густая. Обволакивает со всех сторон, шепчет в уши, заставляет забывать хорошее и светлое. «Усни и не просыпайся», — говорит она. Но ты всё еще сопротивляешься, автоматически обновляя данные на экране. И происходит чудо. То, на которое надеялся, но не ждал. Надо действовать.
Яся рывком распахнула дверь, даже не постучавшись. Сергей, ничего не имея против вторжения девушки, тускло взглянул на нее. В руке она держала исписанные бумаги, которыми трясла, словно собираясь съездить мужчину по носу.
— Ты еще долго тут сидеть собираешься?!
Сергей посмотрел снизу вверх на бушующую Ясю и ответил:
— Мы уже на «ты»?
— Да плевать! Дело стоит! В конце концов, я мужа уже месяц не видела!
— Напиши ему письмо, — меланхолично посоветовал Сергей, лишь чуть приподнявшись с кровати, на которой лежал.
— Дурак!
— Ага. Как ни странно, ты права.
— И это ведущий специалист! — Ярослава потрясла в воздухе пачкой листов и бросила их на стол.
— Я — специалист, да. И я прекрасно понимаю, к чему может привести поездка в буран на снегоходе…
— Здесь всегда такая погода!
— …А если кто хочет завалить дело — так на здоровье. Вперед! Садись — и езжай, куда хочешь. Определилась с направлением?! Ориентиры наметила? Базовые точки? Запасы продовольствия? О чем-нибудь вообще ты подумала?! Нет?! Так подумай.
Сергей улегся обратно, не желая смотреть на ошарашенную девушку, разевающую рот и не имеющую сил подобрать слова для ответа на отповедь.
— Э-э-э… — сказала Яся.
— И если у кого-то плохо с памятью, то напоминаю: главный здесь — я. Решения принимаю я. Ответственность — на мне. Кроме всего прочего, и за вашу жизнь — тоже. Ясно? Еще вопросы будут? Если нет — идите, отдыхайте. С утра отправимся. Синоптики обещали, что ветер утихнет.
Яся деревянно повернулась и выбралась из комнаты Сергея, захлопнув дверь. «Да как он смеет! Чурбан неотесанный! Да она! Да он!! И вообще!!» — в горле застрял едкий комок, от которого щипало глаза, и было не сглотнуть. Сделав несколько глубоких вдохов, девушка успокоилась, убрала за ухо мешающую прядь волос и с гордо задранным подбородком удалилась в свою комнату.
Здравствуй, Марина.
Мне не плохо. Мне — никак. Всё противно, и ничего не хочется делать. Но надо. Надо. Превозмогать себя, стараться, идти вперед и вперед к невнятной цели. И в этом смысл жизни? Чтобы достичь того, что сейчас не нужно? Нет. Это не более, чем выполнение обещаний.
Тоскливо. Знаешь, иногда очень хочется прижаться к кому-нибудь, обнять, посидеть так и ничего больше.
Не к кому.
Мне не хватает тепла. Твоего тепла, Марина. Чувствовать тебя рядом с собой. Знать, что ты где-то неподалеку. Рядом. Вот оно — то слово, с которым я не могу смириться. Потому что тебя нет здесь. Потому что я вообще не знаю — где ты! Я могу просить, требовать, умолять… Не буду. Ты не вернешься.
И я замерзаю.
Да, на Хроне холодно. Но согреться легко: хотя бы включить печку погорячее, до тех пор, пока наблюдатель от компании не начнет жаловаться на духоту. Это другое. Холод — внутри. Он делает меня заторможенным, апатичным, вялым. Пустым. Я что-то делаю. Стараюсь выглядеть таким же, каким был два месяца назад. Получается плохо. Бессмысленно.