Позвонить ей страшно. Словно выйти голым.
Нужно жить здесь. Рядом.
А у него как гиря на ногах этот институт… Новый чужой мир с неизвестными людьми.
Блондинка то и дело бесстыдно поглядывала на Антона. Потом ее увлек долгий поцелуй с брюнетом, но она, опустив руку под стол, коварно потянула юбку…
Антон немедленно отвел взгляд от белья, скрывая потрясение. Сыграв невозмутимость, он отпил пива. Блондинка завизжала.
— У вас крыса! — воскликнула она бармену, глядя Антону под ноги.
Антон тоже заглянул себе под стол.
Очень спокойная крыса поводила приподнятой головкой и удалилась куда-то за плинтус.
Бармен проводил ее взглядом и безобидно спросил:
— Где?
Покидая избушку, Антон был охвачен решимостью.
Около какого-то театрального училища он обнаружил, наконец, таксофон. Стал набирать номер. Сердце ухало так, что отдавало в голове.
Ответил кто-то из соседей по коммуналке. Вскоре возник знакомый голос:
— Алло!
— Ирина! Здравствуйте! Это Антон Разыграев вас беспо…
— Антон!!! Привет!
— Я… просто… ужасно скучаю… Я хожу… и мне так плохо! Я подумал, что надо позвонить…
— Бедный мой!.. Я тоже скучаю! Но ведь ничего страшного не случилось!..
— Ирина!..
— Малыш, не переживай, ну что ты? Все очень хорошо!
— Я… Просто…
— Мы с Илюшкой будем ждать тебя! Приезжай, когда захочешь! Нежный мальчик… И давай без лишнего драматизма! Договорились?
— Договорились.
— Все будет хорошо.
— Правда?!
— Обещаю.
— Ты… Вы… Ты… так хорошо на меня действуете! Мне так легко стало! Я балдею, это вообще!
— Правда?
— Да, да! Я так рад… Мне так стало спокойно, Ирина, даже не верится! Значит, я скоро приеду?
— Конечно… Увидишь меня на сцене…
— Мне очень хочется!
— Покажу тебе Москву… Только потерпи, малыш.
— Хорошо!
— Ну что? Спокуха?
Они засмеялись.
И улыбка еще долго не сходила с его лица. Он шел по улице и не мог подавить ее. И ему было все равно, что наверняка выглядит как дурак.
Впрочем, все вокруг и без него было расцвечено радостью. Даже у знакомых бомжей, которые встретились опять. Они, суматошная стайка мужчин и женщин, тоже были отчего-то счастливы. Как дети. Или как дураки.