Когда подошло время первого экзамена, который оказался Зельями, Рон громко запротестовал.
— Не могу поверить, что они сделали это с нами! Зелья, первый экзамен утром понедельника! Да они просто садисты!
— Рон, перестань ныть, — сердито сказала Гермиона.
— Я не ною! — взволнованно ответил он. — Просто не понимаю, почему нельзя было поставить что–то приятное, например, Уход за магическими существами, чтобы облегчить начало экзаменов. Это чертовски жестоко.
— Просто думай по–другому, — указал ему Гарри. — По крайней мере, через два часа ты сможешь сказать, что тебе больше никогда не придется варить зелья.
— Дельное замечание, приятель, — признал Рон. — И это большое облегчение, уверяю тебя.
— А я вообще–то думал об обучении на мастера зельеваренья, — сообщил им Гарри. Гермиона громко завизжала и крепко обняла его.
— Правда? Я слышала, это довольно тяжело, но я знаю, ты справишься, Гарри. Ты знаешь о зельях больше, чем кто–либо другой, даже Снейп, а это кое о чем говорит!
— Ага, ну, мне будет, чем заняться, а если я буду изучать зелья годами, возможно, тоже получу звание.
— Ты псих, — фыркнул Рон. — Но это твоя жизнь. Я в любом случае тебя поддержу, ты же это знаешь.
— Я тоже, — сказал Джинни, обняв парня за талию и чмокнув в нос. Разговор был прерван, когда Северус открыл дверь класса и пригласил всех внутрь.
Спустя две недели все закончилось. Экзамены сданы, и вся школа вздохнула с огромным облегчением. Для всех это был тяжелый год, и студенты были рады, что все подошло к концу. Им оставалось только расслабиться до конца семестра. Для седьмого курса это было самое счастливое время, как верно подметили близнецы Уизли.
— Только подумайте, — сказал Фред ночью после последнего экзамена в общей гостиной, — мы теперь свободно можем выйти в большой мир и творить беспредел столько, сколько захотим. Мы взрослые в самом буквальном значении этого слова.
— Чистая правда, братец, — согласился Джордж. — Только вообрази все разрушения, которые мы можем вызвать за пределами этих стен.
Общий рев донесся почти ото всех гриффиндорцев, осознавших, что в Хогвартсе станет тише, а вот в остальной волшебной Британии не будет спасения от проказников–близнецов.
— Знаете, это отчасти грустно, — задумчиво произнес Гарри.
— Как это? — спросил Фред.
— Ну, подумай, мы больше не сможем терзать Филча. Или миссис Норрис. Или профессора МакГонагл. Или даже профессора Снейпа. В Хогвартсе мы — легенды. Наши шутки почитаются и будут почитаться будущими поколениями мародеров. И, как вы сказали, за этими стенами мы свободно можем творить беспредел, но больше мы не окажемся там, где нас считают легендами. Нас понизят до звания смешных вредителей.
Одинаковые выражения шока и ужаса отразились на лицах близнецов, и путешественники во времени расхохотались. Фред и Джордж, очевидно, никогда не учитывали, что будут думать о них люди за пределами Хогвартса, и, как отметил Гарри, как только они уйдут, им никогда не заработать той большой дурной славы, что была в школе.
— Что ж, Фред, тогда нам нужно сделать последние две недели особенными.
— Этим мы и займемся, Джордж, — ответил другой близнец, вернув, наконец, дар речи. — Вы, ребят, должны помочь.
— Каким образом? — спросил Рон.
— Ну, у вас есть нужные связи, — сказал ему Фред, имея в виду озорного полтергейста.
— Что у вас на уме? — с любопытством поинтересовался Гарри.
— Это…
— … конец эпохи…
— … в Хогвартсе. Последние из самых первых Мародеров…
— … уйдут навсегда, а вместе с ними и скромные подражатели.
— А они правы, — вмешался Глен.
— Мы предлагаем взорвать всех напоследок, — заявил Фред с маниакальной улыбкой на лице.
— Уход со сцены, достойный Хогвартс: История, — согласился Джордж.
— Мы произведем взрыв…
— … буквально…
— … и покажем младшим курсам, что дух проделок должен жить.
Путешественники улыбнулись этой парочке. Их слова были правдой; это был конец эпохи. Они покидают Хогвартс после тяжелых восьми лет. Их, наконец–то, выбрасывали в реальный мир, который не был так безопасен, как школа. С этих пор они будут сами по себе. Они не смогут прятаться за охранными чарами и Дамблдором, как это было с одиннадцати лет. Дамблдор ушел, как и их детство. Несомненно, это конец эпохи, поскольку теперь им придется столкнуться с большим миром.