Драка моментально обросла красочными подробностями. Лешка приподнял над землей извивающегося врага, схватив в кулак красную майку на его спине. Несчастный пытался лягаться, но Лешка еще к тому же и спортсмен, постоянно демонстрирующий мне свои бицухи, на которых, в принципе, я не прочь был бы повиснуть даже сейчас.
- Ой! Ой! – кричал маечный, рассекая шортами знойный тяжелый воздух.
Лешка внимательно рассматривал экземпляр, только что отловленный на стоянке. Взгляд серых глаз определял биологический вид жертвы.
- Дим, - спросил он вдруг. - Ты это видишь?
- Вижу, - ответил я. - Отпусти его, пожалуйста.
- Да! Пусти меня! – дернулся человечек, и Лешка разжал пальцы.
Огрызок отскочил метров на пять в сторону, проделав этот неблизкий путь на идеально полусогнутых, но увидев, что чокнутый высокий мужик не собирается его преследовать, расправил плечи, рванул головой и выслал в нашу сторону смачный плевок, который, не добрав потенциала при безветренной погоде, попал на его собственные шорты.
- Ах, ты еще ядом плеваться…
- Леша.
- Что?!!
Ой, мама. Я быстро залез обратно в салон. Лучше отсижусь в окопе, чем танцевать сиртаки перед пастью огнедышащего дракона.
Позора мелкий гомосапиенс не вынес и, замысловато задевая тазобедренными суставами бамперы припаркованных машин, постепенно исчез из вида.
Леша медленно развернулся к машине лицом и, заслонив собой солнце, стал приближаться. Я трусливо повернул ключ в замке зажигания, и, когда разозленный челюстно-лицевой хирург рухнул на пассажирское сиденье, втопил с места, а рыночный охранник, впечатлившийся увиденным и от страха потерявшийся в реальности, некоторое время бежал рядом с нашей машиной, крича что-то, как ненормальный, о какой-то платной стоянке.
Дома Лешка не успокоился. Завелся так, что я готов был с ним расстаться исключительно из-за ради собственной безопасности. Ведь такой запросто мне с лицом что-то сделает, правда, в силу профессии, он же мне его потом и поправит. Лешка остерневело срывал черные ягодки с виноградных веточек, и глаза его метали молнии.
- Нет, ну надо же!!!
- Тиш, тиш, тиш…
- Я те дам «тиш»!
Попытавшись затеряться в недрах двухкомнатной хрущевки, я потерпел неудачу. Оказывается, моему неистовому захотелось на фоне произошедшего инцидента доказать соседям и самому себе, что мы тоже вроде бы как люди, и вообще имеем полное право, а не только оно нас, и происки врагов в красных майках никак не смогут остановить его, Лешкино, желание процветать и здравствовать со мной прямо тут, прямо сейчас и прямо поперек журнального столика.
Глупо бить себя бровью в глаз, доказывая самому себе, что ты добытчик, охотник и развратник. Глупо утверждать также и обратное, потому что Лешка устроил нам такие олимпийские игры, увидев которые, боги бы точно сковырнулись вниз башкой с собственного сознания, а заодно и с одноименной горы, где они постоянно торчат.
Ах, как же мне нравилось, когда Лешка был таким, *ука, бля*ь!!! Чапаевым, Сталиным и Человеком-Пауком в одном лице. Адвокатом, прокурором и секретарем судебного заседания. Президентом и премьер-министром. И сверху, и сзади, в живот или в пальцы… неважно, потому что я от него просто о*уевал!
Итогом добровольного заточения нас с Лешкой друг в друге явился раздавленный нахер пульт от телевизора (пи*дят китайцы насчет добротно сделанного, если не сказать грубее), негнущаяся Лешкина спина и мои ноющие колени. Все это без комментариев, конечно.
Когда мы улеглись спать, я подумал, что вот таким я бы и хотел видеть его всегда. Грубым, сильным и «а ну-ка ко мне быстро, *ука!», чем таким, каким он был до этого. И откуда в нем это? Скрывался, да? Стеснялся показать мне, какой он насильник и террорюга? Боялся признаться, что стыренные у ментов наручники были бы лучшим подарком, чем та поездка в Лондон за неделю до Рождества? Ох... да я мечтал, а ты таким ангелом казался...
- Сволочь… - ласково поцеловал я его в спину и закрыл глаза. Я был счастлив.
Все, баста, нежность и осторожность актуальнее на пенсии, когда мы с ним будем, как два таких сморщенных, а теперь мы заживем по-другому, я это точно знал.
Утром я наливал ему чай и вспоминал предыдущий вечер. Искры из глаз, некоторые болевые ощущения, внезапное "На колени!", два сильных (а че, мы рельефные…) тела на белом ковре в центре комнаты посреди обломков журнального столика… Я улыбнулся, я знал, что мой мужчина властный, сильный, мужественный и даже грубый.
Бросив в Лешкину чашку пару кусочков сахара, я крикнул в глубину коридора:
- Леш, вставай!..
И замер, ожидая, что из комнаты раздастся львиный рык и Лешка, завалив по пути ко мне пару носорогов, проломит стенку между комнатой и кухней. И когда я услышал тихое и нежное:
- Аушки?..
я понял, что кому-то, может быть, еще и есть, что терять, ну а я, кажется, уже похерил все, включая стыд, мечты и надежду.
Тьфу ты...