Федя сидел красный как рак и крутил головой с редкой шевелюрой.
— Да ладно... в натуре... — бормотал он. Поскольку друзья не все смогли расслышать из его разговора с соседкой, Федя вкратце пересказал содержание их беседы.
— Наверняка это именно она была вчера с сынком Морозовского, — задумчиво проговорил Никита.
— Ну, так что делать будем, ребята? — спросил Федя. — Какие предложения?
— Думаю, надо подождать хотя бы до полуночи, — сказал Петр. — Может, они снова появятся. Ты как, Федь, жену-то предупредил?
— Да я своей все как есть рассказал, она слезой изошла от жалости, у нас ведь дочка, на будущий год в школу пойдет. Так что я жене сразу сказал: может, всю ночь не приду, как получится. Она не против, понимает.
— Спасибо вам, Федя, — прочувственно сказала Ирина, и слезы опять заблестели у нее на глазах.
— Потом спасибо скажешь, — добродушно пробурчал тот, — когда пацан твой вот в этой машине сидеть будет.
— Ник, так ты же не позвонил должникам! — вспомнил вдруг Петр. — Как же завтра будешь договариваться?
— Да ладно, — отмахнулся Никита. — Значит, возьму двадцать, а долги все на проценты пойдут. Да и вообще, знаешь... тяжело объяснять всем, что случилось, язык как-то не поворачивается.
Ирина достала из сумки термос с кофе и бутерброды.
Мужчины были приятно удивлены.
— Вот это предусмотрительность! — воскликнул Петр. — Что значит женский склад ума!
— Когда же ты успела? — спросил Никита.
— Ты мне сам дал пять минут на сборы, — сказала Ирина, — а вы еще целых полчаса обсуждали план действий. Ну, я и подумала... — Минут пять молча жевали бутерброды и потягивали кофе.
— Никит, ты помнишь, где твои «Жигули» тогда нашли? — спросил Федя.
— У Лосиноостровского парка, — ответил тот.
— Так это ж в двух шагах отсюда! — сказал Федя. — Вот он, парк-то. — Федя махнул рукой куда-то в сторону темневшего за домами лесного массива.
— Это лишнее подтверждение, что мы на верном пути, — оживился Петр. — Сын Морозовского наверняка и в угоне машины участвовал, и... В общем, одна банда.
Ждать им пришлось долго, часа два. У дома было бы совсем темно, если бы не желтовато-розовый свет с шоссе, который позволял вести наблюдение за подъездом и видеть всех, кто входит и выходит, довольно отчетливо. Сбоку, между домами, находилась огороженная автостоянка, с которой Федя не сводил глаз, внимательно вглядываясь в каждую машину, подъезжавшую к изгороди. Наконец он привскочил от нетерпения и долгого ожидания и сдавленно произнес:
— Смотри, ребят, джип подвалил! Цвета точно не вижу, но вроде светлый. Давай выходи по одному.
Дальше они действовали по плану. Войдя в подъезд, все поднялись этажом выше, а Федя остался с пистолетом наготове у нужной квартиры, спрятавшись за выступом стены. Прошло минут десять, которые показались всем вечностью. Наконец послышался шум лифта, дверца открылась, и на площадке показалась Алла, скорее всего, с Морозовским-младшим. Они о чем-то тихо, озабоченно переговаривались, направляясь к квартире. Федя бесшумно выскользнул из укрытия и, направив на них пистолет, вполголоса, но четко произнес:
— Лицом ко мне, не двигаться и не орать! Один звук — и вам крышка! Руки поднять!
Увидев перед собой незнакомого коренастого мужчину с пистолетом, направленным на них, парочка растерялась. Затем Морозовский-младший дернулся, чтобы выбить пистолет, но Федя ловко отскочил в сторону, а сверху по лестнице уже спускались остальные.
— Открывай дверь! Быстро! — скомандовал Никита.
Парень трясущимися руками открыл замок, и все вошли в квартиру. В первой же комнате, куда они попали, было много книг и различных фотографий в рамочках на стенах, мебель была не модная, но добротная и удобная. Вспомнив квартиру Аллы на Проспекте Мира, Никита подумал, что если жилище действительно отражает не только вкусы и пристрастия хозяев, но их характеры и образ жизни, то можно с уверенностью сказать, что здесь живут честные, хорошие люди.
Петр пошел в ванную и разыскал там толстую бельевую веревку. Вдвоем с Никитой они связали парня и прикрутили его к стулу. Все это делалось молча, никто не произнес еще ни слова с того момента, как они переступили порог квартиры. Наконец Алла пришла в себя и весьма натурально разыграла изумление.
— Никита, может, ты объяснишь, что происходит? — спросила она.
— Щас я те объясню, — разъярился Федя, потрясая пистолетом, — вот двину разок по кумполу, мало не покажется.
— А это что за человек? — продолжала изумляться она.
Никита, закончив связывать ее подельника, сел и устало проговорил: