— Измерено, взвешено, присуждено — кажется так сказано у кого-то из древних. — Илья смотрел прямо перед собой, явно ничего не видя. — А если и не так, то не важно. В нашем с Майком случае других вариантов не предусмотрено. Мы должны найти эту временную аномалию. Если не найти её саму, так место последнего расположения. Хотя с этим тоже всё не так уж и сложно. ЧАЭС является центром Зоны, все аномалии, пути миграции мутантов и всё такое прочее, раскручиваются вокруг неё спиралью. "Агропром" ведь дальше от станции, чем "Янов".
— Постой, — воскликнул Майк, — эту теорию рассматривали с самого возникновения Зоны и отказались от неё!
— Верно.
— Так почему же ты решил к ней вернуться?
— Это не я вернулся — Сахаров. Я его спросил то же самое, что и ты у меня сейчас. Он показал на календарь и велел вспомнить какая сегодня дата. Я с минуту лупал глазами и под конец решил, что больной человек капризничает и что-то мутит. Подумал, что Сахаров решил пошутить надо мной. Он развеял мои сомнения, равно как и дурные мысли на его счёт. Мы ведь с тобой попали в его бункер позавчера, двадцать первого числа, так?
— Может быть, — Майк замешкался, а потом полез за ПДА в карман рюкзака, спиной облокотившись на который он сидел.
— Не надо, не суетись. Именно так. Сегодня, соответственно, двадцать третье. Ты заметил, что наш благодетель торопится сам и торопит нас?
— Да, но при чём тут числа?
— Вот видите, и вы с Павлом этого не помните, хотя дата и время висят на экранах наших ПДА. В Зоне подобное знание не нужно. Сегодня двадцать третье апреля. Примерно через пятьдесят часов наступит тридцатая годовщина Первой Катастрофы.
— Ах ты…!!! — Хором прокомментировали это открытие оба собеседника.
— Именно, именно так, ребята. Сахаров много чего сказал, пытаясь говорить человеческими, а не научными словами. Только я не всё понял. Зона тоже готовится отпраздновать этот юбилей. Движение аномалий, "пятен безопасности" и прочая, прочая, прочая, подчинено этому ритму. Спираль сжимается. Сахаров предполагает, что она сожмётся в точку около часа ночи двадцать шестого числа. А потом распрямится. Отчего-то не Вторая Катастрофа, а Первая считается нашей с вами мачехой — Зоной днём своего рождения. Что-то будет, други мои, что-то будет. Людей и внутри Периметра и рядом с ним ожидает банкет с фейерверком. Все сталкеры приглашаются в принудительном порядке. Военные на Кордоне и народ за периметром — как повезёт. Так полагает Сахаров и я с ним согласен… — Илья помолчал, словно подбирая нужные слова. Вероятно не нашел и добавил. — Но это случится потом, а сейчас помянем хорошего сталкера Комара, которого нет больше с нами. Помянем и спать будем.
Сталкеры помолчали немного, выпили за упокой души опытного ходока и стали готовиться ко сну. Майку опять не удалось задать интересующий его вопрос, насчёт автомата и мнения по сему поводу старого учёного. Ничего, время ещё есть. Утром Илье не отвертеться от ответа.
Дежурили по двое. Неизвестно, как в других опасных местах, но в Зоне ночью было тихо. Странная тишина, слов нет, чтобы описать её. Вроде так тихо бывает во многих местах. Разве мало глухих лесов, безмолвия океанских глубин, тихого перешептывания песчинок пустынь? Много, и по ночам там тоже тихо, но там есть жизнь, хоть сколь угодно скудная, но есть. В Зоне представлена анти-Жизнь. И тишина другая. Кажется, что находишься в огромном склепе, в котором только изредка посвистывают сквозняки. Шелест мелкой водяной пыли дождя представляется оседанием пещерной влаги, той, из которой потом сформируются сталактиты. И не беда, что нет звона капель — такова уж шутка природы.
Такими или примерно такими были мысли Майка. Он сохранял бдительность, разглядывая выцветшую картинку, нарисованную перед его глазами ПНВ. Полагаться на приборы в Зоне вообще-то идея плохая, но выбора не было. Хорошо было бы установить штангу с десятком прожекторов и улечься под ней. Но это тоже не гарантия. Такую иллюминацию увидят издалека, а мутанты света не боятся. М-да, подумал он, хорошая аналогия — склеп. Сталкер сидит у костра и предается готическим фантазиям. Сюрреализм это и гротеск, а не готика.