Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Джо Р. Лансдейл
" Тугие стежки на спине мертвеца "
Джон Маклей предложил мне написать рассказ для сборника «Ядерные взрывы». Я как раз стал известен как профи, который может выдать хороший текст за короткое время. Появилась группка людей, знавших мое имя и читавших мои рассказы, но редакторы еще не успели протоптать тропу к моим дверям. «Ядерные взрывы» были независимым сборником, но там неплохо платили, для меня это были большие деньги, и я решил написать так хорошо, как только могу, чтобы перейти от совсем коротких вещей, которые тогда писал, к чему-то с мясом на костях.
Когда мне предложили поучаствовать в «Ядерных взрывах», я не смог придумать ничего нового, но всплыла старая идея о плотоядных розах. Наверное, я ее придумал благодаря «Дню Триффидов». Обожаю и книгу, и фильм, но книгу особенно. Проблема была в том, что идея почти точно повторяла книгу, потому я ее и забыл. Но когда меня попросили написать для «Ядерных взрывов», мои розы, как мир в этом рассказе, мутировали и стали совсем непохожи на триффидов.
Писать рассказ было очень тяжело. Тогда мне казалось, что сюжет паршив, но потом понял, что я слишком глубоко погрузился в этот мрачный мир, и он стал на меня влиять. Когда я закончил, отослал его, практически ни на что не надеясь. Но редактору понравилось, рассказ опубликовали, и это был первый рассказ, на который я получил много отзывов читателей и который восприняли серьезно. Он, а также «Мертвецы на Западе» и «Волшебный фургон», как и сборник вестернов, который я в том году составлял, в итоге изменили мою жизнь и сделали заметным писателем. Не особо заметным, признаю, но зато меня стали публиковать.
Тем, кто ищет в рассказе реалистичность, приношу свои извинения. Это бесполезно. Новые виды не возникнут за одну ночь, я понимаю, но мне нравился эта причудливая идея, и несомненно, это отсылка к моим любимым старым постапокалиптическим фантастическим фильмам.
В любом случае я использовал постапокалипсис и идею триффидов, попытался создать продуманных персонажей, по-настоящему пугающий мир и сложную ситуацию для протагониста. Спустя несколько лет после написания рассказа хочу сказать, что я им чертовски доволен.
Из дневника Пола Мардера
(Бум!)
Маленькая научная шутка, отличный способ начать. Насчет цели дневника я пока не уверен. Возможно, чтобы упорядочить мысли и не сойти с ума.
Нет. Наверное, чтобы потом прочитать и почувствовать, будто я с кем-то поговорил. А может, не по одной из этих причин. Неважно. Просто хочу писать и хватит об этом.
Что новенького?
Ну, мистер Дневник, после стольких лет я опять занялся боевыми искусствами – ну или по крайней мере гимнастикой таэквондо. Здесь, на маяке, не с кем спарринговаться, так что сойдет.
Конечно, есть Мэри, но она предпочитает устный спарринг. А в последнее время и того нет. Давно я не слышал, чтобы она называла меня «сукиным сыном». Или хоть как-нибудь. Ее ненависть ко мне стала на 100 процентов чистой и идеальной, и выражать словами ее больше необязательно. Как будто морщинки у ее глаз и рта, жар эмоций от ее тела, как от какой-то ледяной раны, которая ищет себе место – и есть ее голос. Она (ледяная рана) живет только ради момента, когда может врасти в меня с помощью игл, чернил и нитей. Жена живет только ради рисунка на моей спине.
Впрочем, как и я. Мэри каждый вечер дополняет рисунок, а я наслаждаюсь болью. На татуировке изображен огромный ядерный гриб взрыва, в котором проступает призрачное лицо нашей дочери, Рэй. Ее губы поджаты, глаза закрыты, глубокие стежки изображают ресницы. Если я двигаюсь быстро и резко, они немного рвут кожу и Рэй плачет кровавыми слезами.
Вот одна из причин моих тренировок. Они помогают рвать швы, чтобы моя дочь плакала. Теперь я могу дать ей только слезы.
Каждый вечер я оголяю спину перед Мэри и ее иглами. Пока она глубоко их вонзает, я стону от боли, а она от удовольствия и ненависти. Она добавляет больше цвета, с жестокой точностью резче вычерчивает лицо Рэй. Через десять минут она устает и бросает работу. Откладывает инструменты, а я подхожу к ростовому зеркалу на стене. Лампа на полке мигает, как свеча на ветру, но чтобы рассмотреть через плечо татуировку, света хватает. И она прекрасна. Лучше с каждым вечером, когда лицо Рэй становится все четче и четче.