– Ну вот. Так что ты, парень, охолони. Айда за мной, мужики.
Антонов спешился – за ним это сделали и остальные. Пошли в лес. Входили не с той стороны, с которой Никита искал Велимудра – с южной его окраины. Шли минут десять – видно было, что давно тут гостей не было.
– Начнем с того, что вооружимся все. Есть у меня припас кое-какой… Я полгода назад тут бригаду чеха разоружил. Ну и остались кое-какие трофейчики. Сейчас мы их разберем и будем наготове, а после по сигналу выступим все одновременно… Схрон раньше в другом месте был, я когда в бега ушел, перетащил его – чтоб у комиссара из Красного лаптя желания не было попользоваться моей добычей… – Мужики рассмеялись. Снова заговорил Николай.
– Мы вот только тут переживаем, Александр Степаныч.
– О чем?
– Не все из нас… винтовку-то держали… Переживают, колебаются многие… А народу нам много надо… Дух поднять бы… Вот как – не знаем, потому и пришли к тебе. Может ты бы вперед наведался в село да поговорил с народом-то?
– Да, чтоб мне даже уехать оттуда не дали.
– А как же быть?
– Есть средство. Пошли пока. Потом расскажу… А ты умный, Николай, смотри-ка. В корень зришь. Это у Льва Толстого в «Войне и мире» сказано: «Исход сражения определяет боевой дух солдат!» Пошли, пошли…
Добрели до огромной волчьей ямы, закиданной можжевельником и ельником.
– Тут глядите, яма глубокая. Раньше озеро было – высохло, да многие из вас помнят, кто постарше. Разбирай ветки.
Раскидывать было немного – яму, как оказалось, лишь едва прикрывал валежник. Зато открывшееся глазам мужиков их буквально поразило – яма доверху была набита оружием. Глаза заблестели, заискрились и тот самый боевой дух, о котором писал Толстой и говорил Антонов, словно бы начал зарождаться в душах будущих солдат…
– Ну-ка, Никита, – позвал Антонов, – подойди. Возьми обрез.
Никита нехотя принял оружие из рук вожака. Погладил. Холодная вороненая сталь и в его сердце отозвалась лязгом. И на минуту уж забыл он и о жертвах и об историческом прогрессе – когда держишь в руках боевое оружие, смелость приливает, и все эти гуманистические разговорчики словно бы теряют силу… Ход Антонова был продуман. Никита быстро пришел в себя, но виду не подал – пусть враг (а пока юноша именно так воспринимал беглого комиссара) пока примет его за своего, пусть сочтет, что сопротивление сломлено…
– Так-то лучше. Много не берите – по одной единице и будет. Восстанем – у схрона поставим постоянный пост. Кто раньше проговорится – всех решу, кто сегодня здесь был…
И хотя в селе еще не знали про намедни учиненную Антоновым расправу с бандой Бербешкина, но на слово ему все верили – такой это был человек!
– Александр Степаныч? – спросил Николай.
– Чего?
– А что там ты про боевой дух сказывал?
– А… можно… Завтра в то же время соберемся здесь. Приедет человек – вы его не знаете, бывший царский офицер, но ему можно верить. Он расскажет, как с бедой сладить. А я пока его отца разыщу… – проговорил Антонов, глядя вглубь леса. По направлению его взгляда Никита понял, что он смотрит в сторону дома старца Велимудра.
Глава шестая – о чудесном зелье
Раным-рано, еще когда вся деревня только поднималась, чтобы управиться со скотиной, Николай Савонин побрел к большому амбару. Продотрядовцы остановились прямо в нем – он все одно пустовал последний год, а после вечерней эскапады останавливаться у кого-то из местных на постой было опасно для жизни. Осторожно, стараясь не шуметь, вошел он сквозь приоткрытую дверь в сушильное помещение. Тут ко встрече были готовы – стоило ему переступить порог, как услышал он позади себя грозное:
– Стоять! Руки! Кто идет?
Николай поднял руки и робко ответил:
– Савонин Николай Степанов, крестьянин. Поговорить я. От народа послан.
Зашевелились спящие каратели – повылезали кто откуда: из-под телеги, с остатков сеновала, с деревянных полатей, что стояли здесь принесенные откуда-то вдоль стен. Баба первая вышла навстречу делегату:
– О чем разговор?
– Так дело нехитрое… Подумали мы тут и решили… Сдать хлеб… Да вот только…
– Что ж, правильное решение, давно бы так. А что только?
– Сто тысяч пудов… много… мы знали, что вы приедете, вот попрятали кое-какие заначки. Теперь откопать надо.
– Хе, – присвистнула баба. – Ушлый народ. Не зря мы десяток в расход пустили. Жалко только пули потратили, порезать надо было как свиней… И далеко ли спрятали?
– В лесу за деревней.
Николай пошел на тактическую хитрость – с одной стороны, можно быть уверенным в том, что в лес за мужиками продотрядовцы не пойдут – далеко да и опасно. Если уж в деревне опасаются расправы, то идти в лес просто вызывать огонь на себя. С другой стороны, он помнил, что в лесу предстоит встреча с Антоновым – на нее должны прийти все сельские мужики или хотя бы их основная часть. Теперь можно идти туда без опаски быть застигнутыми врасплох. Мол, хлеб пошли откапывать – и все тут.