Вскоре он увидел, что хитрость сработала.
– Идите конечно…
– Только вы того… наших-то больше не стреляйте… Мы того… против властей не бунтуем…
– Ну и очень хорошо. Тем более, что нам еще надо дождаться приезда основной группы – как мы, по-вашему впятером повезем 100 тысяч пудов? Никак.
– А где ж остальные?
– В соседнем уезде задержались. Там народ оказался не такой сговорчивый, как у вас.
– Так а ежели… тягловой силы нету… пошто ж тогда заложников постреляли?
– Линия партии такая! – оборвала его баба. – Много будешь знать, как говорит товарищ Троцкий. Правильно я говорила, стрелять не надо было…
– Истинный крест не надо было…
– Лучше б порезали – пули фронту нужнее…
В это время Антонов, держа коня под узцы, пробирался в чащу леса – к избушке Велимудра. Вчера он навестил его и попросил свести с сыном. Как они обменивались сообщениями – красный партизан не знал, скорее всего, старику было известно тайное лежбище своего отпрыска. Да и не горел желанием узнать – главное, что он был уверен: старик не подведет. И был прав. Стоило ему подойти к плетню избы старца, как из другого конца леса, шурша ветками, выбрался другой всадник. Без царской формы узнать его было трудно, но все же возможно – поручик Петр Токмаков стоял перед ним во всей красе.
– Вы хотели меня видеть?
– Очень хотел, Петр Михайлович.
Они взглянули друг на друга и обнялись как старые друзья.
– Слышал о Вашей беде, Александр Степанович. Поняли теперь, за какую жизнь воевали?
– Я давно понял. Просто тогда… что я мог сделать один?
– А сейчас? Сейчас вас много?
– Много. И нам очень нужна ваша помощь и ваш боевой опыт.
– Прошу в избу…
– Да, конечно, только позвольте сначала закурить, – в голосе Антонова слышалось волнение. Смогут ли они понять друг друга, найдет ли он помощь и поддержку в лице бывшего царского офицера? – вот о чем думал сейчас тот, кто еще вчера сражался со своим собеседником с оружием в руках. Он достал из кармана портсигар – тот самый, что подарил ему Токмаков во время их последней встречи. И встреча эта явной картиной стала у него перед глазами…
…-Вы советуете нам убраться? – с иронией в голосе спросил Антонов, пока поручик поил своих солдат отваром из бочки.
– Именно.
– Это угроза?
– Считайте, что это предупреждение.
– Отчего же? Что должно произойти?
– Если и правда хотите увидеть, то оставайтесь на месте, но держите револьвер на изготовке и… цельтесь прямо в голову…
– Кому?
Антонов не успел договорить, как услышал какой-то пронзительный крик человека, которого душили. Он повернул голову направо и увидел, как один из солдат, только что приведенный Токмаковым в чувство, что было сил душил его вестового Илюшку.
– Ты что?! Отставить! – крикнул Антонов. Реакции не последовало – тот его будто не слышал. – Что с ним? – обернулся он к Токмакову.
– Стреляйте же! Стреляйте!
– Да к чему?! Что происходит?
В это время белочех стал теснить несчастного вестового, у которого от недостатка кислорода постепенно происходил упадок сил, к дереву. Прижав его вплотную к толстому стволу, он с силой ударил его затылком о древесную кору. Илюшка потерял сознание. Антонов наблюдал за картиной ни жив ни мертв.
– Что с ним?
– Да стреляйте же Вам говорят!
Солдат потянулся было зубами достать до горла Илюшки, когда к красному командиру наконец вернулось сознание – и он прицельно выстрелил, пробив голову несчастному и лишив его последних мозгов.
– Что с ним? Теперь-то Вы можете мне объяснить?
– Постараюсь. Мой отец он… в общем, обладает определенными знаниями древних славян. Длительное проживание вдали ото всех, принятие языческих традиций сделали его мудрее и просветленнее, как он утверждает, хотя мне так не кажется… Одним словом, он где-то раздобыл рецепт эдакого взвара, который способен на некоторое время человека превратить в настоящую машину для убийств. Он практически ничего не соображает, только убивает, причем самыми нечеловеческими методами… Встречались даже случаи людоедства… У этого взвара есть срок действия- около трех суток. Потом надо выпить еще, иначе человека начинает ломать вот эдак.