Появилось добровольно 11 человек, из них 4 с оружием, дезертиров без оружия – 27, сдано населением три винтовки, один обрез, 5 сабель и 8 седел.
Окончательная чистка упомянутых сел и деревень была закончена 6 июля, результаты каковой сказались не только на районе двух волостей, прилегающих к ним; явка бандитского элемента продолжается[15].
…Вечером, после зачистки, Тухачевский, Какурин, Склянский, Никита, Антонов-Овсеенко, Ягода и Ульрих собрались в штабе. Тухачевский начал:
– Ну что ж, товарищи. Нами проведена тяжелая и кропотливая работа, последствия которой нам еще предстоит устранять и, думается мне, не один год. Что ж, и к этому Советская власть готова. Однако, наша работа, работа военных, выполнена до конца. Мы считаем, что сделали свое дело во благо мировой революции и для нашей Советской Родины! Советская власть восстановлена повсеместно, а потому я прошу разрешения у председателя Полномочной комиссии ЦИК покинуть Тамбовскую губернию и отбыть в Москву для дальнейшего прохождения службы!
Антонов-Овсеенко встал и пожал руку Тухачевскому:
– От лица ВЦИК благодарю Вас, Михаил Николаевич, за отличное выполнение боевого задания! Мы еще продолжим работу на местах, а также поручим ее выполнение местным советским органам, которые еще предстоит восстанавливать. Но Вы правы – Ваша работа сделана на «отлично». Можете возвращаться в столицу и передайте товарищу Ленину наш коммунистический привет!.. Вот только… Что с Вашими помощниками делать?
Председатель комиссии смерил Никиту и Ингу вопросительным взглядом. Тухачевский отрезал:
– Они едут со мной.
Вопросов не было – Инга была только рада вернуться в родной город с любимым. Дед Никиты вернулся в Кирсанов и стал восстанавливать хозяйство, а самому юноше оставаться здесь не очень-то импонировало. Он с радостью принял предложение будущего маршала, и уже вечером тем же бронированным поездом, на котором они прибыли сюда, вся компания возвратилась в Москву.
22 июня 1922 года, Москва
Дверь в кабинет комкора Савонина, заместителя начальника Главного управления РККА, отворилась. На пороге стоял командарм Михаил Николаевич Тухачевский. Хозяин кабинета вытянулся по стойке «смирно», завидев старого боевого товарища и командира, улыбнулся.
– Здравия желаю, това…
– Здорово, Никита Валерьевич.
Прошло два года с тех пор, как Никита с Ингой по инициативе и под опекой Тухачевского обосновались в Москве. Никита – человек, уже имеющий образование и навыки военной службы – ускоренным курсом закончил курсы «Выстрел», получил не без участия своего протеже место в Главном управлении. Они с Ингой поженились – детей, правда, пока не было, тут здравомыслие молодого человека также дало о себе знать. Им дали сначала комнату в коммуналке, а потом поселили в семейное общежитие РККА на Малой Бронной. В общем, шла обычная жизнь. Появление же своего благодетеля сегодня на пороге собственного кабинета Никита расценил как улыбку судьбы – возможность отвлечься от рутины и увидеться, наконец, с приятным ему человеком.
Они крепко обнялись. Никита пригласил гостя сесть. Тухачевский принял приглашение и принялся осматривать кабинет своего недавнего подчиненного.
– Неплохо устроился. Как чиновничья служба? Не надоела?
– Да есть немного, Михаил Николаевич. На «Выстреле» столькому учили, да и вместе с Вами тогда мы многое прошли на Тамбовщине… Что хотелось бы навыки в боях применить, а тут заставляют бумажки перебирать.
Тухачевский улыбнулся – в словах Никиты читался пыл молодого человека.
– Что ж, я ведь к тебе не просто так. Партия дает тебе возможность применить, как ты говоришь, свои знания на практике. И не просто на практике, а в родной губернии.
– Да Вы что?!
– Точно.
– Что случилось?
– Антонов нашелся.
– Быть не может…
Никита побелел – вот уже два года о бывшем предводителе крестьянской армии не было слышно ни звука, а тут такая новость.
– Точно. Сегодня получили шифровку от тамбовских чекистов – скрывается в селе Нижний Шибряй, недалеко от Кирсанова, помнишь?
– Как не помнить?!