- Но нам они пошли навстречу. Городская служба социального обслуживания на дому согласилась направить вас на практику на тех условиях, которые необходимы нашему институту. Один студент - один обслуживаемый. Я видел список нуждающихся в вашей помощи. Они все разные люди, с разными характерами и судьбами. Но у них есть одно общее - они живут в одиночестве. С некоторыми будет трудно, я бы даже сказал - очень трудно. Надеюсь, вы понимаете, почему?
Ребята и девушки в аудитории глухо зашумели. Роберт Эммануилович покивал, слушая голоса, и сказал:
- Молодцы. Это будет первая ваша практика, от которой зависит очень многое. И я говорю не про оценки. За эти две недели решится главный вопрос - останетесь вы в профессии или нет. Не каждый выдержит то, с чем вам предстоит столкнуться. Будет и смешное, и страшное. И я, чтобы потом не говорили, что у меня есть любимчики, и что я кому-нибудь подсунул подопечного полегче и поприятнее, решил дать шанс судьбе.
Девушки и парни озадаченно притихли. Профессор же вдруг ехидно улыбнулся:
- Завтра в деканате вы будете сами выбирать себе кота в мешке. Никаких возражений и протестов быть не должно. Каждый из вас возьмёт с моего стола конверт, при мне вскроет и вслух зачитает имя. Я отмечу в журнале и выдам направление. Ну, а за личным делом вам самим придётся наведаться в ОСОНД*.
После окончания пар Степан помчался домой, чтобы рассказать маме о новой причуде декана и о своей радости. Они говорили половину ночи, прерываемые ворчанием сонного отца, выходившего иногда на кухню воды попить. И вот теперь Степан Мороз, человек девятнадцати лет от роду, будущий социальный работник, держал в руке конверт и готовился шагнуть в омут. Он глянул на профессора, заметил в водянистых серо-голубых глазах смешинку и решительно надорвал плотную бумагу. Вытащив лист с отпечатанным текстом, студент с жадным интересом вперил взгляд в строчки и прочитал:
- Святослав Бехтерев, двадцать восемь лет, слепой, проживает один. Зрение потерял два года назад в результате автоаварии. До несчастного случая профессионально занимался фотографией...
Голос Степана дрогнул. Парень словно почувствовал ужас неведомого пока ему человека, привыкшего видеть мир во всём его многообразии, и утратившего этот дар в страшную долю секунды. Профессор задумчиво поставил галочку в своём листке, где был список фамилий тех, к кому ставили молодёжь на практику. Лорский с непонятным сочувствием посмотрел на одного из лучших своих студентов и сказал:
- Я даже рад, что этот случай достался вам, юноша.
- Почему? - озадачился Степан.
- Узнаете из личного дела. И мне кажется, вы справитесь, - покивал своим мыслям декан, залез в неприметную папочку с краю стола, достал из неё официальную бумагу института с печатями и подписями, и вручил её парню:
- Вот направление в городской ОСОНД. Ваша практика начнётся восемнадцатого июня. Сдадите последний экзамен, отдохнёте недельку... И с богом, как говорится.
Так ничего и не понявший Степан вышел из деканата, попрощался с девушками своей группы, в которой парней было всего трое, считая Мороза, и отправился к лестнице, ведущей на первый этаж вуза.
Улица встретила его солнечной яркостью, запахами нагретого асфальта и пыли, а также воинственным чириканьем разбушевавшихся воробьёв, пытавшихся поделить между собой куст возле входа в институт. На дворе стоял второй день июня. Впереди были лето, экзамены и что-то совершенно новое в жизни парня. Степан посмотрел в опухшее аккуратным облачком синее небо, провёл ладонью по коротко стриженым волосам, перевёл взгляд на спешащих куда-то по тротуару людей и двинулся в сторону автобусной остановки.