Нудный, моросящий дождь сыпал третьи сутки. Дождь и туман, туман и дождь… Октябрьская погода не на шутку испортила настроение полковнику. Богачев поднялся и, заложив руки за спину, заходил по землянке. Ходил и думал.
Боевая обстановка явно не благоприятствовала наступлению. За широкой, клином уходящей вперед, луговиной на карте значились холмы. Длинной изогнутой подковой тянулись они вдоль шоссе и, перерезав дорогу, прятались в лесах.
Местность была выгодна для обороны противника.
А наступать предстояло безотлагательно. И потому надо было знать, где огневые точки противника, где он сильнее, где более уязвим.
— Зовите глаза и уши! — приказал Богачев.
Связной ушел. А вскоре в дверь постучали.
— Войдите!.. — сказал полковник.
— Лейтенант Буртак по вашему приказанию прибыл! — доложил вошедший.
Перед Богачевым стоял стройный, подтянутый офицер. Лицо волевое, глаза живые, сосредоточенные. Это был прославленный разведчик дивизии, храбрый и умелый.
Полковник молча кивнул на столик и, не торопясь, подошел к карте.
— Требуется установить тщательное наблюдение за противником на переднем крае, — заговорил командир полка. — Действовать придется на «ничьей» полосе, вот на этом участке. Внимательно изучите по карте передний край. Прежде всего вас должны заинтересовать вот эти холмы и кустарники…
Буртак углубился в чтение карты, а Богачев снова посмотрел в грязное оконце землянки,
— Задача ясна, товарищ полковник, — четко сказал лейтенант, выводя из раздумья командира.
— Сколько потребуется людей? — спросил Богачев.
— Возьму человек пять-шесть.
— Хорошо…
В первую же ночь разведчики удачно просочились через передний край и добыли нужного «языка». Под утро с двумя солдатами Буртак привел захваченного немецкого офицера. Он оказался штабником саперной вражеской части. Для наблюдения Буртак оставил на склоне холма сержанта и двух солдат. Разведчики рассредоточились, хорошо замаскировались в кустарнике и вели наблюдение за передним краем.
Туляк Николай Дуничев, увлекшись, не заметил, как миновал «ничью» полосу и очутился на территории, занятой врагом. Вскоре он увидел в кустарнике немецкую самоходку. Возле длинноствольного «фердинанда» возились несколько фашистов. Мгновенно возникла мысль: «Уничтожить самоходку и расчет…»
Он не знал, где сейчас находятся два других разведчика, и решил действовать один. В сумке было четыре гранаты. Дуничев пополз в сторону самоходки, осторожно раздвигая кустарник.
Уже совсем близко «фердинанд», слышно, как возле него переругиваются немцы. «Шестеро», — сосчитал Дуничев.
Немцы долго возились с самоходным орудием. Чувствовалось, что они торопятся.
Дуничев лежал неподалеку, ждал… Положение храбреца было незавидное: чуть повернись — и шорох выдаст врагу. От неподвижности немела спина, затекли ноги. Приходилось часто шевелить пальцами рук, чтобы не подвели.
И вдруг случилось то, чего так хотелось: заработал мотор самоходки. Разведчик видел, как зашевелилась, затряслась стальная коробка «фердинанда». Теперь пора — промедление смерти подобно. Когда спрячутся за броню — их не возьмешь.
Дуничев приподнялся на колено и бросил связку гранат в фашистов. Сам тотчас свалился на землю. Когда грохнул взрыв — быстро поднялся, дал очередь из автомата. Затем громко крикнул:
— Семенов, Егоров, Маслов, заходи справа!..
Двое немцев, оставшихся в живых, думая, что орудие окружают, метнулись в сторону. Но автоматная очередь Дуничева скосила их.
Дуничев подбежал к самоходной пушке. Мотор работал. План созрел неожиданно быстро: не подрывать гранатой, не поджигать горючее, что вначале намеревался сделать.
До войны Николай учился на тракториста. Он разбирался в технике. Не раздумывая, вскочил на сиденье, перевел рычаги. Самоходка двинулась с места. Разворачиваясь, орудие мяло кусты, быстро набирая ход. Вот позади осталась «ничья», и самоходка уже мчалась по луговине, где близко свои окопы…
На немецкой стороне поднялся гвалт. Зазвучали выстрелы. Несколько раз ухнула пушка. Гитлеровцы стреляли из орудия по своему «фердинанду».
Исправную самоходку с полным комплектом снарядов Дуничев привел в расположение полка.
— Товарищ командир! — доложил он лейтенанту Буртаку. — На переднем крае полный порядок… Уничтожено шесть вражеских солдат. А вот самоходка и комплект снарядов…
Вскоре из кустов вышли вернувшиеся с «ничьей» полосы и два других разведчика…
Евстахов Николай Александрович
Родился в 1921 году в деревне Красное Плавского района Тульской области. Получив неполное среднее образование, работал трактористом. С 1940 года по апрель 1941 года служил в танковых войсках. В Великой Отечественной войне участвовал с сентября 1941 года. Звание Героя Советского Союза присвоено 31 мая 1945 года. После войны служил в Советской Армии. В 1946 году погиб при исполнении служебных обязанностей.
До военной службы Николай Евстахов пахал землю, растил богатый урожай.
— Приедет, бывало, со станции Пономарево, — вспоминает сестра Мария Александровна, — такой жизнерадостный, ласковый — сразу во всем доме будто солнце светит. Рос он скромным, уважительным. Любил природу. Часто нас с мамой приглашал смотреть, как колышется золотая рожь, как васильки цветут. Утром проснемся — его уже нет. Уехал… Так вот и в армию ушел. Не будил, не тревожил, встал, вещмешок на плечи — и в военкомат.
Служил Николай срочную танкистом, а по войне прошел артиллеристом. Первые его снаряды ложились в цель под Мценском. Взятые в полукольцо, гитлеровские захватчики пытались во что бы то ни стало прорваться к станции, выйти из-под удара. Сержант Евстахов, видя малочисленность наших пехотинцев, выжидал. Бить надо только наверняка, осколочной гранатой. Когда фашисты приблизились на 300–400 метров, он взмахнул рукой в сторону орудия.
— Огонь! Огонь! — слышалась команда сержанта.
Расчет работал быстро, посылая снаряды один за другим. Бой был скоротечным и закончился победой.
Ночью Николай прилег у лафета орудия. Разговорились с командиром.
— А ведь я танкист, там бы мне и быть, — сказал Николай.
— Ничего, и в артиллерии можно воевать достойно, — ответил командир.
1170-й артиллерийский полк стал Николаю родным. С ним прошел он Украину и Белоруссию. На груди появились первые награды: медаль «За боевые заслуги», орден Красной Звезды.
Война вступила на территорию Германии.
На одном из рубежей в районе Гузов 17 апреля 1945 года начался прорыв обороны противника. Бой длился двое суток. Пехота не раз поднималась в атаку, а прорвать оборону гитлеровцев не смогла.
Тогда на прямую наводку выдвинулось орудие сержанта Евстахова. Взлетел на воздух вражеский наблюдательный пункт. Но огонь пулеметов по-прежнему прижимал к земле нашу пехоту. Николай с биноклем в руке обшарил все строения, искал пулеметные точки. Вот заметил дымок, вот еще, еще…
Евстахов умело направлял огонь орудия. Снаряды ложились точно в цель. Скоро огневые точки врага замолчали, путь пехоте открылся.
Расчет сержанта Евстахова в этих боях уничтожил артиллерийскую и минометную батареи, противотанковую пушку, 10 пулеметных точек и до взвода вражеских солдат и офицеров.
Утром 19 апреля полк полковника Малахова вышел на подступы к Берлину. В районе Мюнхеберг была замечена фашистская колонна: шло подкрепление к передовым частям. Евстахов развернул свое орудие и в упор расстрелял колонну врага.
Наступление продолжалось…
Вечером 24 апреля младших командиров собрали в штаб дивизиона. На столе лежали крупномасштабные планы и топографические карты с нанесенной на них обстановкой.
— Это Берлин — сердце врага. Изучайте, — сказал полковник Малахов.