— У тебя всё получится, — Лиза придвигается ближе и хитро подмигивает. — Только не влюбляйся в сухри — отец этого не переживёт!
***
К Хлое прибавляются ещё двое пропавших. Студенты исчезают тихо и бесшумно, растворяются сквозь грань миров. Никто ничего не видел и не слышал.
Дни мельтешат, ночи сминаются в несколько часов сна. Опросы свидетелей, проверки печатей Академии, через которые могут проникнуть тени, и поиски следов похитителей Хлои сливаются в тревожную и однообразную пелену. Следы ведут в мир теней и обрываются в грифельной пустоте. Кирилл забирается в самые его глубины, где время течет тугой вечностью, но не находит ничего. Будто девушка с обреченным взглядом канула в серое небытие и расщепилась на теневые атомы.
Усталость множится и давит. Кирилл часто засыпает прямо за рабочим столом, среди черновиков отчётов и пепельниц, доверху заполненных выкуренными под самый фильтр сигаретами. Он работает на износ, мешает привкус дыма с ритуалами стражей, по десять раз задаёт одни и те же вопросы.
Кто что видел? С кем общались? Что общего?
Студенты и преподаватели привыкают к нему. Не обращают внимания на постоянную сигарету в пальцах, приходят с любой деталью про ребят, которую вспоминают порой за кружкой чая. И всегда держатся настороже.
Он — страж, носящий тень.
Кто-то шепчется, что он опасен, кто-то говорит, что он — лучший. Кириллу плевать, у него в голове строгая логика отчётов, суть которых сводится к одному — у них до сих пор нет ни черта на похитителей.
Сташек безмолвно поит его кофе, порой исподтишка добавляя бальзам, и делится всеми возможными историями студенческой жизни, пока Кирилл изучает узор столешницы, уже не в силах думать. Он не благодарит, только усмехается и тяжело поднимается, унося очередную чашку в кабинет. Бальзам отгоняет кошмары воспоминаний, настигающие во снах.
Кирилл не хочет вспоминать, что однажды он уже не справился.
Его дом пуст и пропитан сухим одиночеством. Мелькает мысль, что хорошо бы попить чай у Саши и Сюзанны, послушать перезвон музыки ветра, который всегда наполняет их просторный дом. Кирилл порой даже не помнит, когда ел последний раз. Только оседает во рту вкус булочек с корицей, которые Сташек, бормоча что-то вроде «на тебя смотреть уже страшно», подает к кофе.
Между тенями и растерянными взглядами сокурсников Хлои и двух других пропавших вклиниваются лекции. Кирилл рассказывает студентам о кошмарах мира теней, чертит схемы и перечисляет разновидности созданий, которые жаждут силы магов. Вместе они выстраивают простейшие щиты, заточенные под магию теней. Скорее, иллюзия защиты, чем настоящая помощь.
Студенты все равно предпочитают читать под партами последние выпуски журналов о воздушном сёрфинге, играть в карты и левитировать бумажных голубей по аудитории. Они прячут свой страх за анекдотами, дружескими перепалками и обедами в столовой. Кроме Кристины и ещё пары студентов. В их глазах живость и любопытство, они не боятся спорить и узнавать новое.
Кирилл обедает у озера, кроша хлеб сэндвичей сизым голубям. Он даже не замечает вкус, откладывая его до лучших времён.
По утрам он бегает в лесу Академии, впитывая в себя энергию земли и ощущая вжиманием в почву свою связь с ней. Его стихией всегда был в большей мере огонь, текущий вместо крови. Земля отзывается тяжелее, и бег — некая возможность насытиться её мощью. По утрам лес тих и безмятежен. Пахнет смолой, скрипит соснами. Бег помогает не уснуть после ночи, половину которой тратишь на кофе вперемешку с травяными бальзамами и раскладкой слоев теней, чтобы рассчитать время на ритуал.
Наконец появляется крохотная зацепка. Тень шепчет, что один дух мог что-то знать. Ему нужна неделя. Неизвестность дёргает нутро, вдавливается в сердце. Возможно, похищенных ребят уже нет в живых. Это не значит, что он перестанет искать.
***
Служба стражей занимает большое старинное здание на одной из набережных Москвы. В холле звучит мягкая музыка, высятся аквариумы с волшебными морскими и пресноводными созданиями. Здесь чудится запах свежескошенной травы и костра на берегу моря.
Николай сидит за своим столом и наблюдает, как по кабинету взад-вперёд ходит Борис, один из членов родительского комитета Академии. Варвара, секретарь и хранитель Архива печатей, делает пометки в своём неизменном планере.
— Трое! — негодует Борис, потрясая руками. — Хлоя, которая приехала, между прочим, по обмену! Анна с первого курса. Матерь стихий, первый курс! И Владислав, который находится под опекой стражей — то есть вашей, да-да. И вы бездействуете?
Николай сыпет в маленький котелок на треноге сушеные листья. По стенам лампы в форме пламени свечки с живым огнём внутри. Ставни плотно закрыты, и весь кабинет плывёт в лёгком полумраке — так комфортнее, словно под землёй или в пещере.
— Где твой хваленый страж? Почему вы до сих пор не выяснили хоть что-то? Ты хотя бы участвуешь в расследовании или только самолетики складываешь?
Николай тут же вскидывается с неприятной улыбкой, так что Варвара слегка ерзает, ощущая исходящую от него опасность. Тени шебуршат по углам, свиваясь в витиеватые фигуры на чуть всколыхнувшуюся магию стража.
— Не вешай на меня всех собак, Боря. И не забывай — главный тут не я.
— Я не беру в счет Шорохова. Ты — его преемник, на тебе и дела Службы стражей в России, да-да. И ты сам решил вмешаться в то, что происходит в Академии.
Николай мягко поднимается и оправляет и так идеально сидящую жилетку поверх черной косоворотки. Искры пробегают по одежде, и тьма сгущается за его плечами — редкое проявление обычно сдерживаемой магии. Борис бледнеет, понимая, что зашёл слишком далеко.
— Шорохов управляет Службой. И не смей даже думать по-другому! Ты хочешь ответов? Будут ответы. Вот прямо, — Николай смотрит на тяжелые часы на руках, — сейчас.
В коридоре слышны быстрые шаги, и все трое поворачиваются к двери. В кабинет втекает сизый дым, сопровождаемый волной силы, чужеродной каждому из них. Борис распускает тугой галстук и сглатывает. Николай упирается кулаками в стол, изо всех силы скрывая, что даже ему иногда бывает тяжело рядом с Кириллом, когда тот не сдерживает своё пламя и тень.
— Не опоздал? — Ард рывком заходит в кабинет и падает на первый попавшийся стул у двери. Варя укоризненно окидывает его растрепанный вид.
— Как раз вовремя.
Николай одним движением поднимается к шкафу за графином с тёмной красной жидкостью. Кирилл пересаживается за стол напротив Вари, доставая пачку сигарет. В каждом его движении — игра теней, которые окружают его с ног до головы.
— И это ваш лучший страж? — Борис устало промокает со лба пот носовым платком. Кирилл усмехается и выпускает тень на свободу. Она течет шелковыми сумерками с отсветами костров. Кажется, что она царапает сами кости изнутри.
— Кирилл, — одёргивает Николай. Всё заканчивается.
— Не люблю, когда мои достоинства ставят под сомнение.
— А у тебя они есть? Так, давай лучше про трёх студентов, которые пропали из Академии. Какие новости?
Николай разливает настойку на четыре стопки под клубы сигаретного дыма Кирилла, Варвара легким импульсом силы отправляет их в полёт по воздуху в руки каждому. Борис выпивает залпом, Кирилл катает свою по столу от одной руки к другой.
— Я расспросил всех, кто их знал. Преподавателей, соседей по комнатам, сокурсников. Никто ничего не видел и не знает. Все трое, скорее всего, были одни, никаких следов не осталось. Просто на следующий день не явились на занятия. Преподаватели чуть не ввели комендантский час и запретили гулять одним, но пока не хотят лишней паники, — Кирилл говорит спокойно и размеренно.
— Зацепки есть? — Борис сам подходит к кувшину и наливает себе ещё настойки.
Николай едва сдерживается, чтобы не напомнить, кто хозяин кабинета. В нём молчание камней и их твёрдость духа. Лучше глоток настойки. Она пахнет свежей кровью, смешанной с ягодами рябины. На вкус горчит на кончике языка и обжигает крепостью.