Каждая мысль об ордене ведьм вгоняла Роксану в тягостное щемящее смущение. Так давила на плечи ответственность, о которой девушка почему-то никак не могла забыть. Она понимала — никакими стараниями и просьбами ей не искупить собственной вины перед Верховной. Подорванное однажды доверие не возвратишь, даже если остаток жизни прослужишь тихо-мирно, точно зашуганная горничная. А потому выбора у молодой адептки практически не оставалось. Сразу после того, как она выполнит свое последнее задание, Роксане придется сбежать. Сбежать подальше от Крествуда и больших городов, где её могли бы разыскать. Нет, надежнее всего, пусть и сложнее, будет укрыться в лесах и деревнях, затерянных в такой глуши, что ни один уважающий себя торговец не согласится добровольно ехать туда. Девушка судорожно сжала болтавшийся на шее медальон и медленно выдохнула — она справится. Не имеет права не справиться. В конце концов, она уже не та беспечная воспитанница с ветром в голове и надуманными проблемами за плечами. Она знала толк в лекарственных и ядовитых травах, разбиралась в колдовских снадобьях, на которые во всем королевстве спрос рос с каждым днем, да и в волшебстве поднаторела неплохо — наверняка сельские гуляки не пожалеют монетку-другую за магическое представление на площади. Да уж… Вот бы засмеялся отец, узнав, какое применение она нашла своему дару, столь редкому и столь желанному.
От осознания этого Роксане хотелось безвольно опустить руки. Уткнуться носом в колени и спрятаться где-нибудь от окружавших её людей, так, чтобы не видеть ни одной живой души, осмелевшей бы догадаться, что творилось у неё на сердце. Не о такой участи мечтала колдунья, грезившая как об успехах в магии, так и о свободе и путешествиях по миру, яркому, необъятному, ещё полному чудес и сокрытых тайн. Жизнь быстро проучила её, показав, что всего и сразу так просто не получить. Однако ни одно из желаний девушки не будет иметь значения, если она не справится с поставленной задачей. Роксана в очередной раз напомнила самой себе о принятом ещё в прошлую ночь решении. Она должна добиться того, чтобы орден ведьм получил новое убежище и смог дальше расти и процветать. Должна выполнить задание Верховной и заставить герцога Фэйрхолла посодействовать им. Если бы только Витарр не продолжал так сопротивляться действию зелья…
Которое, казалось, совершенно никак не отразилось на нём. Колдунья украдкой взглянула в сторону шедшего рядом солдата, задумчиво смолкшего и явно обдумывающего дальнейший план. За все это время он даже ни разу не повернулся к ней, ни разу не посмотрел с воздыханием и поволокой в темно-синих глазах, как, должно быть, смотрели одурманенные снадобьем кавалеры на привороживших их девушек. Роксане даже стало немного обидно, и она с досадой закусила губу, пытаясь понять — где же она все-таки просчиталась? Неужели дело было в ней самой? Неужели она была настолько неинтересной Витарру, что даже феромон из фиалок не мог подействовать на него? Девичья гордость оказалась задета, но разум закоренелой отличницы продолжал с упорством цепляться за возможные оправдания. Возможно, ей следовало бы с самого начала подлить зелье в кубок спутника. Возможно, следовало надушить его подушку, носовой платок, одежду, в конце концов! Колдунья мысленно чертыхнулась, проклиная себя за неосмотрительность. Даже с такой мелочью она не сумела справиться без сложностей. А ещё мечтала стать лучшей адепткой в светлой башне!
В любом случае, горевать из-за неудачи было некогда. Время стремительно утекало, точно сухой песок, сочившийся сквозь пальцы, и сказать, сколько его оставалось в запасе, представлялось невозможным. Роксана и без того слишком долго медлила, пытаясь присмотреться к товарищам по путешествию и получше узнать их. Теперь же, однако, ей ничего не оставалось, кроме как действовать самой. Мысль эта, яркая и отрезвляющая, пронеслась в голове девушке за считанные мгновения, точно подожженная стрела, и колдунья даже не успела толком обдумать пришедшую идею — слишком сильным оказался внезапным порыв и слишком простым в своей гениальности. Дождавшись, когда Витарр на повороте обгонит её, Роксана пнула носком горстку маленьких камушков и, нарочито громко охнув, поспешно припала на одно колено. Спуск в горах был неровным, шатким — кто угодно бы поверил, что на узкой осыпавшейся тропе девушка могла неловко отступиться, запутавшись в собственных юбках. Кто угодно, и даже внешне невозмутимый Витарр, резко обернувшийся на вскрик спутницы.
— Роксана! — практически выдохнул он, тут же протягивая руку замешкавшейся колдунье. Та едва успела состроить болезненную гримасу и ухватиться за рельефный выступ, будто бы боясь и вовсе скатиться по склону. — Господи, что с тобой?
— Кажется… Кажется, ничего, — девушка помедлила, но все же взялась за протянутую ладонь, с особой осторожностью поднимаясь с земли. — Просто споткнулась о камень, а было такое чувство, что того и гляди сорвусь. Какая нелепость…
— Ты, должно быть, сильно устала, — заметил Фэйрхолл, всё ещё внимательно поглядывая на спутницу. Боялся, что та упадёт опять? — Мы в пути уже несколько суток, а толком даже не прерывались на отдых. Тебе не следовало соглашаться еще и на подъем в горы…
— О, всё в порядке, Витарр, правда. Я не так много путешествовала, чтобы привыкнуть, но не хочу быть обузой для вас. Просто спускаться оказалось сложнее, чем я думал…
— Эван бы с тобой не согласился, — юноша хмыкнул и, к облегчению Роксаны, подставил ей плечо, чтобы девушка могла опереться. — Уверена, что ничего не повредила? В этих горах даже ловкий пастух ногу сломит.
— Уверена, — девушка кивнула, покорно берясь за локоть солдата и лихорадочно пытаясь сообразить, куда дальше завести разговор. Они продолжили спуск по каменистой дорожке, уже гораздо медленнее, огибая выступы и минуя образовавшиеся насыпи. Колдунья крепче сжала пальцы на предплечье юноши, радуясь, что он пока не отталкивал её. Всё же, за то короткое время, что они знакомы, наследник герцога показался ей достаточно холодным и самовлюбленным. А на таких впечатление произвести не так-то просто. — А если нет — с собой у меня припасено несколько травяных мазей и снадобий. Наверняка найдется что-то и от ушибов.
— Мой отец всегда недолюбливал магию, — вдруг произнес Витарр, отстраненно вглядываясь в сизые пейзажи, открывавшиеся с такой высоты. — Опасался её, считая чары опаснейшим и самым непредсказуемым инструментов. Я и сам иногда ловлю себя на подобных мыслях. То, что ты сделала с Эваном в лесу…. Такое не увидишь на городской ярмарке.
— Что ж, в этом твой отец, как ни странно, очень похож на моего, — Роксана тихо вздохнула, свободной рукой придерживая подол дорожного платья. — И в этом, похоже, нет ничего такого удивительного. Не все чародеи знают, где заканчивается предел их мастерства. И не все из нас знают, на что ещё способны. Моя наставница хотела бы это изменить. Хотела бы, чтобы простые люди нас не боялись, а сами колдуны, наконец, смогли применить свои силы на благо общества. Мы варим снадобья, продаём лекарственные настойки, усиливаем их действенность. Но магии во всём этом — лишь малая капля.
— Помогать людям — достойное стремление, — мудро изрёк юноша. — И колдовство, дарованное лишь очень немногим из нас всевышними силами, могло бы здорово послужить на благо всем. Вот только мало кто в этом мире готов добровольно делиться.
— А разве это так уж удивительно? — губы чародейки тронула печальная улыбка. — В сестринстве, где я провела последнее время, почти все девушки были из бедных семей. Дочери крестьян, ремесленников, простых сельских жителей, не видевших в жизни ничего, кроме своих ветхих хибарок и соломенных тюков. Мои наделённые магией ровесницы вынуждены были жить с мыслью, что они никчемны и ни на что не способны. Вынуждены были воспитываться с осознанием, что их не ждет ничего, кроме участи доярки или кропотливой работы швеи. Что они никогда не увидят королевский дворец или даже городские улочки. И что мужчина их, в лучшем случае, окажется деревенским пьяницей. И повезёт, если не будет лишний раз поднимать руку.