— Сам же сказал, — напомнил юноша, пронзительно взглянув на Эвана. — Что, скорее всего, на стене простой указатель. А отцу это едва ли будет интересно.
— А почему ты вообще об этом переживаешь? Не все ли равно? — не выдержал библиотекарь, в упор глядя на вздрогнувшего аристократа. — Ну, допустим, его ожидания не оправдаются. Да и что с того? Едва ли его жизнь от этого станет хуже.
— Его — нет. А вот моя… — Витарр вдруг смущенно и как-то нервно скривился, а потом с тяжелым вздохом опустил голову. — Я же не просто так пошел служить в полк. Можно сказать, что папа отправил меня туда силой, не спросив моего мнения на этот счет. И теперь, когда он попросил меня сопровождать тебя до пещеры, я вдруг подумал, что, может, если в этом гроте мы найдем что-то важное, что-то необычное… Ведь неспроста это место так важно для него…
— Тьфу ты! Так бы и сказал, что о собственном благосостоянии печешься, — беззлобно ухмыльнулся Эван, которого проблема этого богатого сыночка откровенно позабавила. — В теории, что-то необычное действительно может обнаружиться. Работы здесь еще по горло, я даже не уверен, что смогу до конца перевести руны. Однако бросать это дело не планирую, будь спокоен. Может, судьба сжалится, отец сменит гнев на милость, а ты переселишься из казармы в свои родные покои, которые тебя уже заждались.
— Эван, — Фэйрхолл поднялся на ноги и крепко сжал ручку фонаря. Глубокие синие глаза серьезно смотрели на библиотекаря сверху вниз. Таким решительным солдата юноша еще не видел за все время их путешествия. — Я не хочу, чтобы ты трудился до полного изнеможения. Однако я был бы очень признателен, если бы ты все же постарался узнать об этой надписи как можно больше. Я хочу знать, что на самом деле так привлекло моего отца в Крествуде и его окрестностях. Так что… Пусть твоя деятельность будет плодотворна, а мы с Роксаной сделаем все, чтобы это обеспечить. Обращайся сразу, если вдруг что-то понадобится.
— Конечно, — Эван кивнул и ободряюще улыбнулся. Витарр всего несколько минут назад был таким подавленным, даже отчаявшимся. И хотя его мотивы были эгоистичными, он сам, кажется, готов был в случае чего бросить все силы на подмогу библиотекарю. А это уже говорило о многом. — Я же сказал, что не сдаюсь. И буду находиться в пещере до тех пор, пока окончательно не разберусь с рунами. И для меня это не пустой звук, потому что если здесь есть хоть одна ниточка, ведущая к эльфийскому прошлому, я просто обязан ее найти и понять, куда она ведет. Иначе сам себя уважать перестану.
— Понимаю, — аристократ, кажется, вздохнул с облегчением. — Рад, что мы поняли друг друга. Тогда я снова зайду завтра, принесу еще еды и чистой одежды. Надеюсь, что до утра тебе хватит этих припасов. Если будет что-то важное, сразу беги за солдатами наверх. И Роксана права. Будь осторожен.
— Буду, не бойся. До встречи завтра.
— Да, да… До встречи.
Эван уже закончил есть, а потому, когда Витарр развернулся, чтобы уйти, снова подполз к утопающей в голубом свете стене. Теперь он понимал, почему двое компаньонов так настойчиво торопили его и требовали скорых ответов. Подобное юноша терпеть не мог, однако сейчас, когда их интересы совпадали, мог даже отнестись с пониманием. Ну, или сделать вид. В любом случае, сегодняшняя беседа в сочетании с сытным угощением и холодной водой, неплохо разгрузили ему голову. И, возможно, дали еще один стимул приступить к работе. Витарр надеялся, что руны на стене являются на самом деле важным посланием, и, если так, интересно, что на самом деле скрывалось за яркими рисунками? Неужто правда путь к сокровищам? Или, может, это было какое-то заклинание? Если эльфы вообще использовали заклинания… Или, может, тоже указатель, своего рода карта, ведущая до ближайшего эльфийского поселения? Чтобы заблудившийся отряд лесного народа в любой момент мог найти дорогу домой?
Размышляя об этом, Эван рефлекторно придвинулся ближе к стене и медленно провел пальцами по шероховатым углублениям букв. Таких же холодных и безмолвных, как и раньше. Они, словно далеки звезды, взирали на него с каменных сводов, как с ночной небесной вышины. Юноша хотел было потянуться за карандашом, когда неосторожно скользнул ладонью вниз по выступу и вдруг почувствовал резкое жжение. Он не успел толком ничего сообразить — так быстро все произошло. Руна от его прикосновения резко вспыхнула, засияла пуще прежнего, а с ее острых контуров сорвалось несколько искр, да с таким треском, будто кто-то высекал их кремнем. Библиотекарь в ужасе отпрянул, но один из огоньков уже летел к нему навстречу, опустился на руку, обжег белым пламенем, будто горящая спичка коснулась кожи. А потом все прекратилось так же внезапно, как и началось. Руна перестала пылать, снова запереливалась лазурным цветом, а странный звук исчез, будто ничего и не было. Эван, казалось, забыл, как дышать, таращась то на собственные пальцы, то снова на эльфийскую надпись. Такое не могло привидеться, просто не могло. Он отчетливо видел, как стена на миг будто ожила! Ожила от его прикосновения, чего раньше не было. Да как такое вообще возможно? Если бы подобное случилось пару часов назад, юноша бы решил, что просто заработался. Может, он и правда начал сходить с ума, постоянно сидя в темноте в четырех стенах? Но это видение было таким живым, таким настоящим. И этот треск, и горячая искра… Откуда она вообще взялась? Огонь просто так не сходит со стен, даже в сказках, где, вообще-то, обычно замешана…
Ну, конечно. Магия! Как он мог не понять этого сразу! А ведь сам говорил этому заносчивому Баффри, что в пещере можно нарваться на волшебную ловушку, оставленную эльфами со времен их существования. И как же после этого сомневаться в существовании эльфов? Может, большая часть их магии и исчезла вместе с лесным народцем, однако никто не говорил, что оно ушло из уже созданных вещей. В том числе и из этой стены, которая неспроста светилась ярче любого факела денно и нощно.
Зачарованно уставившись на руны, которые открылись для него с новой и совершенно таинственной стороны, юноша поспешно схватил чистый лист пергамента и наскоро перерисовал запылавший значок. В горле снова пересохло, правда, уже не от жажды, а сердце быстро забилось, будто готовясь выпрыгнуть навстречу неизведанным открытиям. Эван облизнулся и, широко улыбнувшись, вдруг громко рассмеялся, а потом снова принялся буравить взглядом стену пещеры. Эта экспедиция начинала подкидывать новые сюрпризы. И новые поводы для размышлений, отвлекаться на которые сейчас хотелось меньше всего. Разум юноши рвался работать, и он не стал противиться этому призыву, вновь начиная ощупывать каменный выступ. Они наконец-то сдвинулись с мертвой точки.
Глава 15
По вечерам Крествуд менялся до неузнаваемости, превращаясь из крошечной захолустной деревни в укромный и, пожалуй, даже уютный уголок, в который наверняка захотелось бы сбежать из душной никогда не дремлющей столицы. В Крествуде же дороги и огороды стремительно пустели, едва пылающий солнечный диск начинал клониться к горизонту — местные жители, утомленные долгой работой, спешили вернуться под прохладную сень соломенных крыш, чтобы расслабленно вытянуть уставшие ноги на скамье и пригубить прохладного пива из бочонка в погребе. В пыльных окошках покосившихся лачуг зажигались свечи, из печных труб спешили на волю сизые струйки дыма, что рассекали многоцветную небесную гладь и терялись в тёмных нависших над деревней облаках. Воздух вокруг становился прохладным, наполнялся пряной свежестью, что спускалась с горных склонов, поросших травами и ржавыми соснами. Следом за ней с наступлением сумерек приходил и ветер. Названным гостем шелестел он в кронах яблоневых деревьев, стучал скрипучими ставнями и то и дело порывисто врывался в распахнутое окно вместе с закатным небом, что разливалось рубиновыми и облепиховыми пятнами по дощатому полу.
Лишь его золотисто-багряное свечение да дрожащий огонёк единственной свечи разгоняли сгущающийся мрак в комнате, в которую Роксана забилась, точно пойманная в ловушку мышь. Запоздалая тревога неотступно гнала её из Туманных Пик, а неожиданно пришедшее в голову осознание и вовсе помутило рассудок обычно сдержанной девушки. Она не успела ничего объяснить растерявшемуся Витарру, которого бросила ещё на подходе к Крествуду, не обернулась на встревоженный оклик встретившего её у дома Лирона. Отчаяние захлестнуло колдунью, нестерпимо жгло глаза, так и норовя вызвать ныне бесполезные слёзы.