Волна смущения, удушающая и пылкая, вдруг захлестнула чародейку с головой, заставляя неловко ссутулиться и стыдливо опустить глаза в пол. На короткий мир дыхание её оборвалось, повисло в воздухе незримым пыльным облаком, а следом за ним сбилось с четкого ритма и сердце. Кровь прилила к щекам девушки, а руки судорожно сжались, когда она невольно вспомнила худое и острое лицо Эвана, с резкой линией скул и небрежной россыпью пшеничных веснушек. Вспомнила его спутанные волосы, успевшие за время экспедиции пропитаться дымом костра, точно настоящее вырвавшееся на свободу пламя. Его узловатые пальцы, вечно выпачканные углём и чернилами, перекочевавшими с заметок, которые юноша всё время читал. Его угловатые плечи с выпирающими косточками, на которых болталась не по размеру большая рубаха. А ещё — его тонкие обветренные губы, которые, того и гляди, вот-вот изогнутся в знакомой ухмылке, лёгкой и светлой, как игривый солнечный луч. Роксана уже и сама улыбалась, будто бы в ответ этому образу, живому, яркому и такому до странного притягательному.
Растерянно моргнув, Роксана опустила голову и медленно выдохнула. Возвращаться в реальность, где её поджидало столько новой трудностей, не хотелось совершенно, но нелепые мысли каким-то образом сумели вернуть колдунье хоть какие-то остатки самообладания. Казалось, что даже в груди её, скованной ледяными цепями волнения, заметно потеплело. А они, эти глупые и неуместные воспоминания, всё ещё продолжали витать в девичьей голове, точно рой разноцветных бабочек. И все они наперебой нашёптывали ей имя Эвана. Эван… Пожалуй, его нельзя было назвать красивым в общем смысле этого слова, но тогда отчего всё чаще и чаще при упоминании об этом юноше Роксана расплывалась в лёгкой улыбке, идущей откуда-то глубоко изнутри? Чувство это, странное, щекочущие, обволакивало её плотным тёплым коконом, как обволакивает только уют домашнего очага или заботливое прикосновение кого-то близкого и родного?
Все эти раздумья порядком смутили девушку, но она, будто на что-то решившись, не попыталась отгородиться от них, как порой поступала раньше. Должно быть, этот юноша и правда очень нравился ей. Нравился гораздо больше того же Витарра, холеного и привлекательного, но высокомерного, отстраненного и какого-то серовато безликого. Нравился и своим нравом, прямолинейным и далеко не кротким, и дотошной любознательностью, которой то и дело загорались его серые глаза, трудолюбием и самоотверженностью, с которыми он решил остаться в горах. Добровольно и в одиночку. Каждый день он сидел в густом полумраке, разгоняемым лишь неестественно-синим свечением рун, и корпел над своими записями, долго и муторно, точно сосланный в далекий край каторжник. И она, Роксана, позволила этому случится…
Осознание собственной вины вдруг захлестнуло колдунью, обожгло её прикосновением стального лезвия к горлу и заставило в напряжении поддаться вперёд. От её резкого движения серебряный медальон дёрнулся, и девушка невольно вцепилась в него, крепко сжимая рельефную поверхность до боли в непослушных пальцах. Для чего она проводила время в Крествуде, бесцельно слоняясь по округе и тщетно пытаясь произвести впечатление на юного Фэйрхолла, который, казалось, всё же начал прислушиваться к её рассказам о магии и колдовских орденах? Для чего безучастно наблюдала за усилиями остальных, продолжая оставаться малознакомой колдуньей из окрестностей Тейрина, которую пригласили лишь для того, чтобы помочь разобрать каменные завалы? С запоздалой досадой чародейка ощутила, как, в сущности, близко она была к осуществлению замысла леди Делорен, пусть даже и без этого дурацкого любовного зелья. Витарр внимал ей, не отказался от бесед и, казалось, совершенно отличался взглядами на жизнь от своего отца. Она могла бы прямо попросить его о чём угодно, могла даже намекнуть на то, как её сестрам неудобно жить в личных покоях Верховной ведьмы и как сильно они все, на самом деле, хотели бы развивать свой редкий дар.
Однако собственное задание внезапно отошло для Роксаны на второй план. Мысли об Эване вытеснили из её головы все остальное, почему-то больше неважное. Колдуньи смогут пожить в белой башне еще немного, а вот библиотекарь из Кентлберри рисковал своим здоровьем уже сейчас. Что если он простынет? Что если поранится или ушибется в кромешной темноте пещеры? Что если сорвется с выступа, когда боязнь высоты вновь сыграет с ним злую шутку? Не на шутку испуганная девушка порывисто вскочила с места, всё ещё сжимая в ладони медальон. Тревога заполонила всё её существо, отравляя вязкой горечью и терпким привкусом полыни. Где-то внутри робко шевельнулась разбуженная самобичеванием совесть, будто бы напоминая о себе и необходимости хоть что-нибудь предпринять.
Но никакие напоминания Роксане, поддавшейся первому же порыву, были не нужны — она уже торопливо собирала раскиданные по всей кровати припасы, наспех складывая листы в стопку и сминая пучки сушеных трав. Может, она и мало чем могла помочь самой экспедиции, но позаботиться об Эване, которому явно не хватало чьей-то мягкой руки, наверняка сумеет. В кухне Лирона ещё оставалось немного хлеба и ягод, а тёплые одеяло и плащ девушка сможет захватить из отведённой ей спальни. Этого было мало, ничтожно мало по сравнению с тем, что она хотела бы сделать для своего спутника, но сейчас, когда день неумолимо клонился к вечеру, а сдерживаемая золотистым светом заката темнота так и грозила прорваться в Крествуд, у Роксаны было не так много возможностей. Витарр и Лирон наверняка осудят её за столь позднюю прогулку, да ещё и попытаются остановить, а потому времени на новые раздумья у чародейки не было — она стремилась как можно скорее убраться из дома, пока юноши не успели обнаружить её в полной готовности. Наскоро скатав тёплый шерстяной плед в неаккуратный валик и сунув его под мышку, Роксана подхватила сумку и проворно выскочила за порог.
Солнце ещё не успело скрыться за горизонтом — его рыжеватый диск ярко пылал, точно вспыхнувшее пламя, разгоняя грузные клубы подступавших всё ближе туч. Однако времени до наступления темноты оставалось совсем немного. Колдунья с отчаянием понимала, что ей следовало поторопиться. Не хватало ещё заплутать в горах и сорваться вниз с охваченного мраком выступа. Оглянувшись и убедившись, что спутники по экспедиции ещё не успели вернуться, Роксана поспешно обогнула дом и двинулась через заросший и порядком одичавший сад. Беспорядочно раскачивающееся от порывистого ветра ветви то и дело угрожали задеть девушку по лицу, а колючие сорняки, обступившие скрывшуюся за травой тропу, цеплялись за подол платья колдуньи, так и норовя оторвать хотя бы крошечный лоскуток. Но Роксана и не думала поворачивать назад — меньше всего ей хотелось случайно столкнуться с Лироном или Витарром, возвращавшимися к хижине по главной улице. Они бы сразу остановили её, а узнав о намерениях — и вовсе бы подняли её насмех, но в горы уж точно бы не отпустили. Нет уж, пусть её неожиданный визит к Эвану останется для всех тайной, хотя бы до поры до времени.
Колдунья не без труда миновала разросшиеся кусты смородины в самом конце участка и уже готовилась перелезть через невысокий покосившийся забор, когда позади неё вдруг послышались чьи-то шаги и громкий звонкий смех. От неожиданности девушка едва не споткнулась на ровном месте, а сердце её вздрогнуло в предчувствии опасности. Голоса быстро приближались, так что у Роксаны не было шанса даже подумать о том, кому понадобилось забираться в сад Лирона. Страх оказаться застигнутой врасплох вытеснил из головы все остальные мысли, и чародейка в спешке скрылась за стеной обветшалого сарая, даже прежде, чем сама успела это сообразить. Разгоряченная волнением кровь стучала в ушах, и Роксана даже зажала себе рот ладонью, боясь, как бы сбившееся вдруг дыхание не выдало её. Девушка не должна была попасться, ни в коем случае.
Она до последнего надеялась, что шум в саду ей всего лишь померещился, однако звук голосов постепенно приближался, а через мгновение и вовсе прервался громким стуком — кто-то со всей силы, совсем близко, распахнул дверь сарайчика, отчего та с глухим треском врезалась в ветхую стену. Колдунья вздрогнула, вжимая голову в плечи. По коже её в волнении забегали мурашки. Куда, куда спрятаться, чтобы её никто не увидел здесь, среди зарослей буйствующих растений и в опасной близости от ограды, отделявшей участок Лирона от подхода к горному перевалу? Как выйти, чтобы её точно никто не заметил? Звук шагов прекратился, сменился вознёй и тихими шорохами, и Роксана, набравшись смелости, осторожно выглянула из-за угла, готовясь в любой момент юркнуть назад в укрытие. Однако, едва увидев, что творилось посреди сада Лирона, девушка на мгновение даже забыла о том, что собиралась бежать. Пальцы её дрогнули, болезненно вцепившись в ремень сумки, а рот распахнулся от волнения.