Верховная тем временем с едва заметной усмешкой поднялась с кресла, легко, грациозно, точно вспорхнувшая в небо бабочка, и медленно двинулась к ученице, наблюдавшей за ней с легкой дрожью во вдруг отяжелевших ногах. Вблизи леди Делорен завораживала еще больше: строгие и немного резкие черты лица казались точно высеченными из белого мрамора, а тонкие изогнутые в легкой ухмылке губы так и притягивали взор. От приторного лавандового аромата духов наставницы, заполонившего, казалось, всю комнату, у Роксаны защипало в носу, но она нашла в себе силы не отстраниться и вскинуть голову.
— Хочу тебе кое-что дать, — пояснила Верховная ведьма, явно заметив недоуменный взгляд своей подопечной. — Так сказать, на память, чтобы долгая дорога и впечатления от новых мест не затмили воспоминания о доме и сестринстве. Пусть частичка нашей обители, укромной и открытой для всех нуждающихся в этом девушек, будет с тобой до самого конца поездки. Или хотя бы до тех пор, пока герцог Фэйрхолл не согласиться уступить нам часть земель для нашего нового приюта.
В длинных узловатых пальцах с тёмно-фиолетовыми ногтями что-то блеснуло, а через мгновение Роксана сумела разглядеть в руках леди Бриджет неизвестно откуда взявшуюся серебряную подвеску. Слишком простая и неброская для такой женщины, как наставница, обычно появляющейся в элегантных и дорогих украшениях, обязательно инкрустированных прозрачными или цветными камнями.
— Повернись-ка, — велела ведьма, и Роксана беспрекословно подчинилась, так и не высказав своего удивления. Она знала, что леди Делорен не была свойственна подобная сентиментальность, однако в одном та была права — серебряная подвеска послужила прекрасным и болезненным напоминанием о том, что ждало её по возвращению из предстоящего путешествия. Возможно, этого и добивалась Верховная? Может, своим ненавязчивым подарком она пыталась намекнуть Роксане, что прекрасно помнила о её проступке и была готова пресечь его повторение на корню? Сказать наверняка девушка не могла — за прошедшие месяцы она так и не смогла как следует узнать свою наставницу, в душе которой, как ей казалось, творилось слишком много всего недоступного для понимания простому человеку. За что теперь мысленно корила себя, перебирая в уме все возможные варианты и позволяя леди Бриджет застегнуть подаренную подвеску. Серебряная цепочка обжигала кожу неприятным холодом и, как казалось чересчур впечатлительной Роксане, даже пыталась её удушить. Ведьма будто бы и не заметила смятения своей подопечной.
— Вот так. А теперь поторопись, дитя. Не заставляй знатного наследника дожидаться тебя, точно замешкавшуюся прислугу. А если упустишь шанс повлиять на молодого Фэйрхолла или начнешь заниматься самодеятельностью… — Верховная вдруг улыбнулась странной немного безумной улыбкой, от которой у девушки ёкнуло сердце. Было в лице и голосе ведьмы что-то зловещее, что-то поистине колдовское и недоброе, заставляющее любого подчиниться её воле. — Что ж, тогда я разозлюсь уже по-настоящему. В этом можешь не сомневаться.
Глава 4
От ледяного воздуха, пропитанного густым липким туманом, неприятно щипало в глазах. Витарр широко зевнул, в который раз передёрнувшись от холода, и потёр ладонью осунувшееся лицо, надеясь прогнать проклятую сонливость. Вот только веки упорно продолжали слипаться, а голова мало того, что нещадно гудела, так ещё и казалась непривычно тяжёлой. Учитывая количество выпитого прошлой ночью, юноша был удивлён тому, что вообще сумел выползти из таверны и благополучно добраться до казармы, а затем — и до своей постели. Возможно, что, если бы не шум поднявшихся ни свет ни заря однополчан, гремевших обувью и громко переговаривающихся перед службой, он бы так и продрых до полудня, а потом получил нагоняй от командира. Но дела, на которые Витарр подписался добровольно, откладывать было нельзя, даже несмотря на то, что отношения с отцом у юноши по-прежнему были натянутыми. А потому, постаравшись не обращать внимания на головную боль и негромкий гул в ушах, он наскоро оделся, собрал те немногочисленные вещи, что ему позволили держать в казарме, и отправился седлать одолженную ему лошадь. Благо что до Кентлберри и в самом деле было рукой подать. Впрочем, несмотря на это, наследник герцога на протяжении всего пути то и дело клевал носом и боролся с одолевающей его зевотой, а порой — ещё и с навязчивым желанием отпустить поводья и хотя бы немного подремать, уткнувшись лбом в тёплую конскую шею. К счастью, чувство долга всегда пересиливало слабость тела, да и утренний холод, больно щипавший за щёки и пробиравшийся под одежду колючими морозными пальцами, не давал юноше уснуть прямо в седле.
С трудом подавив очередной зевок, Витарр глубоко вдохнул утреннюю свежесть, надеясь хоть немного взбодриться, и нетерпеливо бросил взгляд в сторону крыльца кентлберийской тюрьмы. Пустовавшего, если не считать какого-то бедолаги, зажатого в колодках. Скрючившись и перетаптываясь на месте, он, кое-как изловчившись, то и дело вскидывал голову, чтобы завистливо взглянуть на приезжего, но раскрыть рта не решался. Впрочем, не его настойчивое внимание сейчас нервировало юношу, а затянувшееся отсутствие попутчиков. Судя по всему, здешние стражники не торопились выполнять свои обязанности и выпускать Ридда на волю. Если, конечно, приказ отца вообще успел дойти до начальства тюрьмы.
Недовольно хмыкнув, Витарр сунул ладони в карманы куртки и лениво пнул носком сапога неудачно подвернувшийся камешек. Ожидание могло затянуться, а ведь путешествие наследнику герцога и без того предстояло не самое увлекательное, хотя в его случае было бы глупо пренебрегать возможностью выбраться на пару недель за пределы воинской части. Осуждённый преступник и чародейка из какой-то неизвестной группировки явно не горели желанием к нему присоединяться, что, конечно, весьма задевало самолюбие юноши, который за проведённые недели в армии ещё не совсем отвык от прежних дворянских замашек. Хотя в каком-то смысле приучиться убирать за собой было гораздо легче, чем каждый день сталкиваться с пренебрежительным отношением со стороны окружающих. Сослуживцы видели в нём лишь избалованного выскочку, решившего забавы ради сменить приевшуюся обстановку поместья на тренировочный полигон и тем самым разнообразить свои безмятежные мирные будни хоть каким-то занятием. Витарр тяжело вздохнул, вспоминая, какими косыми, но при этом весьма красноречивыми и недружелюбными взглядами одаривали его бойцы при каждой встрече, будь то общий сбор на тренировочном поле или же долгожданная передышка в обеденном зале — совершенно не чета почтительным поклонам и вежливым улыбкам слуг, которые, конечно, не могли заменить настоящее общение со сверстниками. Возвращаться домой всё ещё не хотелось, но кто же знал, что от хороших и приятных мелочей, зачастую остававшихся незамеченными в повседневной жизни, так тяжело отказываться?
Позади раздался негромкий стук копыт, и Витарр, слегка вздрогнув, обернулся как раз вовремя, чтобы заметить среди безликих силуэтов зданий, утопающих в сизом тумане, словно в облачной пелене, появившуюся точно из ниоткуда осёдланную гнедую лошадь и шедшую бок о бок с ней фигуру, закутанную в светлый плащ. Едва ли путник, кем бы он ни был, намеревался проведать кого-то из заключённых в столь ранний и непогожий час. Осознав, что это, вероятнее всего, была его компаньонка, юноша смело шагнул навстречу и поднял руку в приветственном жесте, тем самым привлекая внимание незнакомки, в это время медленно оглядывавшейся по сторонам. При виде наследника герцога, резко выступившего из тени отсыревшего соломенного навеса, та на мгновение остановилась, после чего увереннее потянула коня за собой.
— Сэр Витарр Фэйрхолл, я не ошибаюсь? — громко спросила девушка, подходя ближе и осторожно сбрасывая с головы глубокий капюшон, защищавший её от тяжелых капель, то и дело срывающихся с нависающих над ними крыш. Теперь Фэйрхолл мог как следует разглядеть едва заметные серо-золотистые узоры, изображающие обрамлённые языками пламени, точно широкими лучами, солнца — символов, которые ему уже доводилось встречать пару раз при посещении столицы Адальора. Эмблемы, украшавшие герб каждой чародейской гильдии, от одного вида которых по спине юноши всегда, как и сейчас, пробегала странная дрожь. Некоторым людям свойственно было опасаться чего-то нового, и Витарр, к сожалению, не мог похвастаться тем, что не входил в их число. За свою жизнь он практически не сталкивался с колдунами, а о том, на что они способны по-настоящему, мог только догадываться. Неизведанное всегда напрягало его, хотя бы потому, что скрывало своё настоящее лицо.