Хмель тоже это увидел и среагировал первым. Он прыгнул на Ткачёва, опрокидывая стол, и тут же в буфете осыпались стёкла, выбитые пулями. Со двора донёсся грохот выстрелов.
Внутри, в буфете, падали убитые и раненные. Пули крошили дерево, посуду и стены. Дородная буфетчица медленно сползала по стене — белый кокетливый фартук был покрыт большими кровавыми пятнами.
— Андрей, не тормози! Ищи оружие! — крикнул Хмель, подползая к убитому милиционеру. Вынул из его кобуры «Макаров» и запасную обойму. — Отползай за стойку!
Ткачёв прополз ужом к стойке буфета, оттолкнув тело буфетчицы. Оглянулся в поисках Хмеля и оружия. Увидел, как агент взял у раненного в грудь милиционера пистолет, зарядил, нашёл взглядом Ткачёва и бросил ему оружие. Брошенный пистолет приземлился рядом, и Андрей Викторович судорожно схватил его. Выдохнул воздух и кивнул смотревшему на него Хмелю.
Тут выстрелы стихли и послышались тяжелые шаги, под которыми хрустело разбитое стекло. Хмель чуть приподнялся и выстрелил несколько раз в сторону двери. Раздался крик, будто кого-то ранили. Потом Хмель стремительно прыгнул к Ткачёву за стойку, потянул за ноги буфетчицу, оголив ей массивные бёдра, и прикрыл ей себя и Ткачёва. Грохнул взрыв. Осколки с визгом разлетелись, едкий дым пополз по полу.
— Встаём на счёт два, — скомандовал Хмель. — Стреляй в сторону двери. Раз, два…
Они резко поднялись над стойкой и одновременно спустили курки. Пистолеты задрожали, выпуская пули в двух боевиков, уже вошедших внутрь после разрыва гранаты. Один схватился за голову и упал на колени, а второй только хрипло дёрнулся и отскочил на улицу.
— В окно! — Хмель шагнул в сторону от буфета, и через шаг рыбкой метнулся в разбитый проём. Ткачёв, разинув рот, не отстал. Грузно приземлившись и ударившись локтем о камень, Андрей Викторович пополз на карачках, но Хмель поймал его, и, подхватив под руки, кинулся в густые кусты неподалёку от здания. Внутри буфета раздалось ещё два взрыва.
Они затаились в кустах, слушая, как с улиц города доносится стрельба и крики.
— Подготовились, черти, — прошептал Хмель, проверяя обойму. — Броники, гранаты, все дела… Звони Гришаеву.
Он высунул голову из кустов, чтобы посмотреть, но тут же вернулся в прежнее положение.
— Много их, Андрей. Не спи, звони!
Ткачёв трясущимися пальцами достал телефон. Корпус был разбит, и антенна отвалилась в сторону.
— Чёрт! — прошипел Хмель.
— А твой-то где? — Андрей Викторович начинал приходить в себя.
— В хозяйском доме оставил, — наморщил лоб агент. — Надо туда двигать. Вон садик на заднем дворе виден. Только быстро, Андрей.
Хмель побежал через кусты к дому, Ткачёв за ним. Они быстро и незаметно преодолели низкую ограду и встали по обе стороны от входа в дом с заднего двора. Дверь была открыта, и изнутри доносились крики и шорохи.
— Андрей, следи за нашей спиной. Стреляй в любого, кто там окажется, — тихо сказал Хмель. — Я захожу первым. В проходе не стой, старайся прятаться за любым выступом.
Ткачёв удобней перехватил рукоять пистолета.
— Да понял я, пошли, — уверенно сказал он.
Хмель юркнул в проём, перед этим заглянув внутрь. Секунду спустя Ткачёв последовал за ним, поглядывая назад.
В коридоре было пусто. Голоса и крики доносились из комнаты на первом этаже, и топот на втором. Хмель, быстро и мягко переступая, быстро пошёл к комнате, водя пистолетом. Ткачёв делал то же самое, по крайней мере, старался, но иногда оборачивался, контролируя вход с заднего двора.
Внезапно в коридор спиной вперед вышел боевик в разгрузке. Он тащил за волосы упирающуюся Надю и держал автомат, направив дуло в комнату. Девушка истошно закричала, и ей вторил голос хозяйки, которая была в комнате. Хмель быстро поднял пистолет и выстрелил боевику в голову, почти в упор. Тот упал, и потянул за собой девушку. Крики смокли, только на втором этаже слышался грохот падающей мебели и плач младшего сына хозяйки.
Хмель быстро взял у боевика автомат и гранату.
— Тихо! — он приложил палец к губам, глядя в глаза упавшей девушки. — Бери мать, и бегите отсюда. Уходите через задний двор, мы прикроем.
Она с ужасом взглянула на мертвого боевика, все ещё сжимавшего её волосы. Медленно выдернула их и заползла в комнату. Хмель показал Ткачёву дулом автомата на второй этаж. Андрей Викторович кивнул, и стал тихо подниматься по ступенькам, направив пистолет вверх. Ему было уже не страшно, и он не нервничал и не боялся. Всё-таки, когда-то он ловил преступников, и рефлексы проснулись, ощутив рукоять оружия. Тело вспомнило необходимые движения, и разум отключил страх.
Мальчишка кричать перестал, и Андрей Викторович вжался в стену, направляя дуло пистолета на проём второго этажа, но тут снизу раздалась автоматная очередь и истошный мужской крик. Кричал явно не Хмель, уж его голос Ткачёв бы узнал. Боевик наверху, видимо, посчитал, что надо выглянуть на крик, и высунул голову в проём. Андрей Викторович хладнокровно разрядил в неё чуть ли не всю обойму, но тут на лестницу вбежал Хмель, непрерывно стреляя вниз. Ткачёв понял, что боевики ворвались в дом и надо бежать наверх, на второй этаж.
Он в два прыжка одолел пролёт и спрятался за углом, направив пистолет вниз, чтобы прикрыть отход Хмеля. Агент не отстал, и тоже юркнул за угол, на ходу меняя магазин. Увидел забившегося в угол мальчугана и распластавшийся труп боевика. Сорвал с его разгрузки гранату и швырнул вниз. Под грохот взрыва высадил окно.
— Андрей, забирай пацана и прыгай вниз. Тут не так высоко. Быстрей!
Ткачёв послушался. Отбросил пистолет и схватил мальчишку. Тот испуганно таращился невидящим взором.
Над входом с заднего двора был небольшой навес и Андрей Викторович опустил на него сначала мальчугана, а потом перевалился сам, но малыш не удержался, и криком сорвался на землю. Ткачёв прыгнул следом.
В комнате, где они только что были, раздался взрыв, и вниз посыпались осколки стёкол и какие-то тряпки. Андрей Викторович сжал челюсти и на миг взглянул вверх. Ему не хотелось думать, что Хмель погиб во время взрыва, и вот-вот спрыгнет из окна. Но агент не появлялся. Ткачёв обернулся на мальчишку, но тот, хромая, скрылся в кустах.
— Эй, русский! — раздался за спиной Андрея Викторовича гортанный выкрик, и Ткачёв замер. Потом почувствовал сильный удар в затылок и от боли потерял сознание.
Андрей Викторович приходил в сознание долго и мучительно. Голова болела так сильно, что было больно открыть глаза. Саднило затылок, покрывшийся чем-то мокрым и липким. Голоса, доносящиеся будто вдалеке, резко звучали непонятным наречием.
Ткачёв пошевелился и голоса смолкли. Потом чья-то грубая рука схватила его за волосы и приподняла голову. Шершавая ладонь надавила на щёки и подбородок, крутя в стороны. Кто-то что-то сказал, и по интонации было понятно какое-то отрицание.
— Эй, русский, — раздался над ухом гортанный голос. — Где тот мужик, что был с тобой в доме?
— Н… не знаю, — с трудом выговорил Ткачёв, не открывая глаз. — Я не видел.
Кто-то выругался, и рука бросила голову Андрея Викторовича лицом в землю. Потом Ткачёва подхватили под руки и куда-то поволокли. Волокли недолго и Андрей Викторович, преодолев боль, открыл глаза. Увидел перед собой пыльный асфальт в трещинах и разбросанные по нему стреляные гильзы.
— Эй, держите своего.
Показался борт грузовика, а над ним испуганные и грязные лица мужчин и женщин. Ткачёва затянули в кузов, и чья-то заботливая рука дала ему маленькую бутылку воды. Он сделал пару глотков и, наконец, разглядел людей, набитых в кузове грузовика. Хмеля не увидел, и не понял — обрадовался он этому, или испугался.