Накал боя возрастал. Штурмующие подключили орудия танков и бронемашин. Снаряд грохнул в перекрытие отделяющее коридор с туалетом так, что, казалось, коридор целиком сдвинулся назад. Внутрь полетела кирпичная щебёнка, осыпая людей, а те, кто стоял на окнах, повалились кто куда. На Ткачёва упала молодая женщина. На её окровавленном лице лихорадочно горели глаза страхом и удивлением.
Боевики отпрянули от окна, и тут, один упал, сражённый выстрелом снайпера. Другой присел в растерянности, но тут из окна туалета загрохотал пулемёт, выискивая стрелка.
Хмель резво подскочил к растерянному присевшему боевику, стремительно ударил локтём в лицо, отбирая автомат. В кружащейся кирпичной пыли и дыме это было почти незаметно. Как и то, что агент отстегнул от разгрузки боевика две гранаты, отщелкнул скобы и метнул смертоносные снаряды в открытый проём туалета.
— Андрей, забирай оружие! — крикнул Хмель сквозь оглушительные звуки взрывов, и в коридор прилетел сорванный с креплений унитаз.
Ткачёв отобрал у убитого боевика автомат, вынул из кармана разгрузки пистолет и успел прихватить ещё две обоймы к нему. Хмель же, юркнул в туалет, в клубящийся дым. Оттуда послышался одинокий выстрел и крик:
— Андрей, догоняй!
Ткачёв ринулся в туалет и споткнулся о тело изрешеченного осколками боевика. Хмель не дал ему наслаждаться зрелищем и потянул за собой — к большой дыре в стене.
— Тут всего второй этаж, — кричал агент. — Прыгаем вниз! Иначе нам крышка!
Он столкнул в дыру пулемёт, дождался выстрела и сиганул вниз.
Ткачёву захотелось закрыть глаза, но это было невозможно. Страх не дал это сделать. Там, снаружи, была какая-то другая реальность, и надо было шагнуть туда, не раздумывая.
Андрей Викторович отбросил автомат, чуть разбежался, пригнулся перед дырой и прыгнул…
Сидя в овраге, Ткачёв вспоминал бешеный забег зигзагами среди летящих пуль, боль в лодыжке от неудачного приземления и жестокую жажду после. Сердце стучало так, что будто рвалось наружу из его тела. Будто говорило — хватит, я не хочу торчать в тебе!
Неугомонный Хмель уже успел куда-то сбегать и принёс горбушку хлеба и полбутылки воды.
— Задачу, Викторыч, никто не отменял, — сказал он, отрывая полгорбушки и протягивая Ткачёву.
— Без меня, Хмель. Достаточно, — Андрей Викторович надкусил хлеб и медленно жевал. — Силы кончились. И всё остальное тоже.
— Не будь таким пессимистом, — хмыкнул агент. — Ты посиди и отдохни, а я сбегаю за оптикой.
— Иди куда хочешь, — махнул рукой Ткачёв.
Хмель внимательно взглянул на него и сел рядом.
— Я не узнаю тебя, Андрей. Ты чего так раскис?
— Я думаю о том, какого людям сейчас в больнице, — с горечью ответил Ткачёв. — Я не представлял себе, что такое, вообще, возможно. Боевики пришли в город, расстреляли милиционеров, загнали людей, как стадо, в больницу и успешно отражают штурм! Ты слышишь звуки выстрелов?! Они прекратились, Хмель! А прошёл-то всего час, как мы выбрались оттуда, и, замечу, с огромным риском и трудом. Не думаю, что за час всё поменялось.
— Ты прав, Андрей. Боевики отразили штурм. В этом наша вина?
— Да, нет. Я не об этом, — Ткачёв изобразил гримасу, мол, какой ты непонятливый. — А о том, что такое случилось, и мы оказались бессильны. Где вертолёты? Где слаженные действия штурмовых групп? Где профессиональные переговорщики? Таких «где» наберётся под сотню. Получается, что всего за четыре года капитализма в России страна растеряла весь оборонный потенциал! И как такое возможно?!
— Значит, возможно, Андрей, — хмуро заметил Хмель. — Но мы же решили бороться!
— Это провал, Хмель. Если боевики отбили штурм, значит, они добьются того, чего хотели. Ты же знаешь правила? Кто сильней, тот и диктует условия.
— Так давай сорвём это, — спокойно сказал агент.
— Как? Подойдём и набьём морды тем, кто командует штурмом? Там, наверняка, куча генералов, мало смыслящих в том, что они делают. Ещё больше советников и проходимцев, типа Кашпировского, пытающихся сделать себе пиар на трагедии.
Хмель вздохнул.
— И что? Теперь опустить руки? Наша задача какая? Найти связь боевиков с Березовским. Мы за этим сюда прилетели?
— Да, но, — попытался возразить Андрей Викторович, но Хмель не дал ему договорить.
— Андрей, никаких «но». Мы выполним задачу, а над этим, — он указал рукой на больницу, — пусть разбираются наверху. Прекрати, наконец, мыслить масштабно. Это сейчас вредно.
Ткачёв обиженно отвернулся. Он понимал, что Хмель прав в данном конкретном случае. Нельзя одним собой заткнуть все «дыры» в руководстве, да и не даст никто так разгуляться. Не те времена. А поставленную задачу никто не отменял.
— Всё, Хмель, я успокоился. Иди за оптикой. Будем наблюдать, и искать возможности.
Агент тихо ушёл по склону оврага.
Ткачёв задумался. У них не осталось связи и денег. Нет оружия. И как продолжать работу, он не понимал. Оставалось надеяться на опыт и смекалку Хмеля.
Гришаев нервничал. Ткачёв не выходил на связь, а куратор требовал объяснений. По телевизору крутили новости из Будённовска, и они не были хорошими — боевики требовали вывести федеральные войска из Чечни, и дать народу Ичкерии свободу и независимость. Премьер Черномырдин обещал и то, и другое.
Это было поражением. Теперь Россию могли склонять, как угодно, и кто угодно. Если двести человек смогли зайти с оружием на территорию страны, взять полторы тысячи заложников, и их требования удовлетворят, значит, Россия — это половая тряпка, об которую можно вытереть ноги. И под этим предлогом разместить на сопредельных территориях некий контингент войск, как защиту от посягательств террористов.
То, что Басаева объявят террористом, Гришаев не сомневался. Он захватил в заложники женщин и детей, расстрелял публично несколько человек, и его условия заканчивались только одной фразой — иначе мы всех убьём.
А президент в Канаде занимался только тем, что выпрашивал денег на очередной транш, да пил водку, слушая новости из своей страны. Вместо того, чтобы не лететь на саммит, а остаться, чтобы следить за событиями и в нужный момент потребовать от подчинённых решительных действий.
Неожиданно затрезвонил спутниковый аппарат. Евгений Арсеньевич схватился за трубку, забыв включить «глушилку». Он подумал, что звонит Ткачёв…
— Привет от Хмеля, — раздался в трубке женский голос. — Руководитель и агент не выходят на связь. Какие меры приняты посредником?
— Н-никаких, — проговорил Гришаев. — У структуры нет в наличие оперативных агентов, чтобы отправить им в помощь.
Женщина молчала. Через некоторое время спросила:
— Откуда они выходили на связь в последний раз?
— Они были в Прасковее. Это совсем близко от Будённовска.
— Принято, — сказала она и отключилась.
Гришаев положил трубку на стол с удивлением. Медленно сложил антенну аппарата.
— Ничего не понимаю!
Глава 19
— И что будем делать? — встревоженно спросил Ткачёв, наблюдая, как к больнице подгоняют «Икарусы».
— Не знаю я, Андрей! — раздраженно ответил Хмель. Он был недоволен тем, что выполняют условия боевиков. — Надо было сделать, как в 79-ом… Найти родственников бандитов и пригнать их сюда. Поставить условие — они в обмен на всех заложников в больнице. И тело того полевого командира, которого я зарезал около дома нашей хозяйки, принести и подбросить к входу. Идиоты!
— Ты чпокнул полевого командира? — удивился Ткачёв.
— Да, так получилось, — нервно махнул рукой агент. — Хотел взять его живым, а он упирался. Чушь какую-то болтал, мол, маму мою того… и прочие гадости. Я и психанул!