Людей, судя по звукам шагов, было трое. Все правильно: тот рыжий, его напарник в костюме и водитель. Фургон широкий, на сиденье запросто трое помещаются. Со скрипом повернулась ручка, и обе створки задней дверцы распахнулись, ослепив нас ворвавшимся потоком света. Мы уже поэтому не смогли бы ничего предпринять – нам потребовалось несколько секунд, чтобы глаза вновь обрели способность видеть.
Так что сначала до нас долетели звуки. Это был смех. Я быстро понял, почему: мы с Кудиновым сидели рядком на коленях, как две гейши. Такие же беззащитные.
Парень в костюме, тот, похожий на ящерицу, держал в руке пистолет. Огромную махину, по-моему «магнум», да еще и с глушителем. Второй, рыжий, целиком полагался на его огневую мощь, поскольку не переставал хрустеть чипсами, выуживая их со дна яркого пакета. Третьей, водителем, была женщина. Ей было под сорок, может быть, чуть за. Невысокого роста, округлившаяся, но быстрая в движениях – именно она открывала дверцы. Лицо приятное, но с размытыми чертами, возможно, спитое, волосы темные, не очень чистые. И одета без всякой претензии на привлекательность: мужская рубашка поверх джинсов и розовый жилет домашней вязки.
– Приехали, выгружайтесь! – распорядился рыжий. Он, похоже, был главным.
Мы с Лешкой сели на задницу и с одинаковой болезненной гримасой расправили ноги. Слушались они плохо, затекли за поездку. Покрутившись на попе, мы занесли ноги за край кузова, потом поставили на землю и осторожно выпрямились. Получилось.
– Уместно будет сейчас спросить, зачем мы здесь? – так замысловато задал главный вопрос Кудинов. – Зачем вообще мы вам понадобились?
– Терпение, парни, – миролюбиво сказал рыжий. Я его произношение стал понимать лучше. Или это он старался, чтобы мы хоть как-то различали слова. – Вечером приедет человек и все вам скажет.
– Мы вообще-то с этим джентльменом незнакомы, – сказал я, кивая головой на Кудинова. – Я подошел к нему спросить, правильно ли я иду. Если вам нужен я, вряд ли вам будет полезен он. И наоборот. Может, кто-то из нас лишний и пойдет домой?
– Потерпите до вечера, ладно? – сказал рыжий. – И, пожалуйста, без геройства. Вам вон туда.
Мы были у границы летного поля. Это был не аэропорт и даже не аэродром, а просто достаточно ровный луг. О том, что это было все же летное поле, говорил биплан, ржавеющий рядом с невысокой диспетчерской башней. Территория была огорожена проволочной сеткой с железными воротами, запертыми цепью с большим висячим замком. Этим въездом пользовались нечасто, во всяком случае, охраны не было. Вдоль дорожки, ведущей к воротам, стояла пара бытовок, таких жилых вагончиков для строителей, и небольшой блестящий ангар из гофрированной стали. На него и показывал наш похититель.
– Давайте только сначала посмотрим, нет ли у вас запрещенных предметов, – пошутил рыжий. – Всякое бывает.
Он выудил из пакетика последний поддающийся ухватыванию обломок чипса, высыпал в рот иначе не годящиеся к употреблению крошки, смял пакет и заиграл масляными пальцами, ища, обо что бы их вытереть. Взгляд его остановился на широкой Лешкиной рубахе, но рыжий эту возможность тут же отмел.
Личный досмотр и изъятие проводила женщина – ей это явно доставляло удовольствие. Она вынула из заднего кармана кудиновских джинсов бумажник, а из правого переднего – телефон.
– Ты что, мобильники у них не забрал? – спросил рыжий у парня с пистолетом.
Тот посмотрел на него с вызовом:
– А ты?
Рыжий только покачал головой.
– Сам же кричал: «Скорее!» – напомнил его подельник. – Да и как они могли позвонить со связанными руками?
Рыжий еще раз покачал головой: упущение, недогляд. Тем временем женщина вытащила из левого кармана Лешкиных джинсов начатый пакетик бумажных платков.
– Вы позволите? – вежливо спросил рыжий, перехватывая «клинексы» чистой рукой.
Он вытащил один платок, тщательно вытер жирную руку, а пакетик положил обратно Лешке в карман. Внешне-то он был похож на футбольного фаната, такого импульсивного, грубого горлопана. Да и произношение выдавало в нем простолюдина. Но вот же, пожалуйста – и среди таких попадаются воспитанные люди.
Женщина тем временем отдала имущество похищенного второму парню, который забросил его в сумку, стоявшую у него между ног. Эта желтозубая рептилия уже опустила свою пушку (ну, нечто среднее между пушкой и пистолетом, все-таки ближе к пистолету) и теперь просто наблюдала за происходящим. Женщина же быстрыми точными движениями обследовала кудиновское тело. Начала с лодыжек, поднялась до гульфика – я замер, подумав о том, что было спрятано в моем, – но ощупывать Лешкино достоинство не стала, пошла дальше, к талии и выше.
Потом повернулась ко мне. На ее лице было странное выражение. Как если бы это было частным танцем. Знаете, стриптизерши выделывают такое за отдельную плату, телесной близостью и сладострастными движениями доводя клиента до оргазма. Вот и эта женщина так смотрела. Как будто я ее безумно хотел, а она знала это, но отдаваться не собиралась, ей просто нравилось причинять сладкие страдания. Она даже облизала губы, прежде чем взялась за меня.
Она снова начала с того, что выудила мой бумажник и заранее принесенный в жертву английский мобильный. Мою ручку-убийцу Кудинов сунул мне в верхний карманчик. Женщина достала ее, нажала на кнопку, выдвинув стержень, и снова убрала его. Потом вопросительно посмотрела на рыжего.
– Оставь ему. Чеки подписывать, – ухмыльнулся тот.
– Мне тоже пригодится, – сказала женщина, пряча ручку-убийцу в карман жилета.
Бумажник и телефон были переданы желтозубому и исчезли в той же сумке. Ужасно, конечно! Впервые мой настоящий американский паспорт оказывался в руках неизвестно кого. Почему было не оставить его в номере в сейфе до выезда в аэропорт? Привык, что он у меня в бумажнике, да и похищают меня не каждый день. Все равно как-то я расслабился, потерял бдительность. Устал. Или потому что до сих пор все шло слишком гладко. А теперь из-за такой оплошности вся моя жизнь может пойти наперекосяк.
Женщина тем временем присела у меня в ногах. Теперь на кону и наша главная надежда на спасение. Лодыжек я не опасаюсь, икр тоже, ляжкам немного щекотно, но потерплю. Вот, подобралась вплотную. Прикоснулась. Не отдернула руку, не из стыдливых. Подняла на меня глаза, улыбнулась похотливо и как-то с презрением. Как будто хотела сказать: «Все вы, мужики, любите грязных девочек. Не отрицай, я знаю». Совершенно очевидно, я скорее был в ее вкусе, чем Кудинов, хотя моему самолюбию это не льстило. А тогда я вообще весь целиком превратился в телефон.
– Ну, ты скоро там? – нетерпеливо спросила рептилия с «магнумом».
– Мне надо отлить, – заявил Кудинов, сознательно отвлекая всеобщее внимание. – Никто не хочет помочь?
Но женщина только цокнула языком и перешла на мои бедра. Рыжий вздохнул: столько хлопот с похищенными!
– Нельзя нам руки связать спереди, а не за спиной? – высказал дельное предложение мой друг. – Тогда мы и сами справимся.
Мужчины переглянулись.
– Хорошо, по очереди. И без геройства.
Женщина закончила со мной, выпрямилась и не без кокетства одернула свой розовый жилет.
– Наверно, справитесь без меня, – сказала она и направилась обратно к фургону.
2
В который раз я убеждался, что, не будь неудобств, мы бы никогда не оценили, как хорошо без них. Я про мелкие неудобства – похищение непонятно какими людьми с непонятно какими целями к таковым ведь не отнесешь.
Да, кожа на запястьях в двух местах у меня стерта. Но руки теперь не вывернуты за спину, и я могу контролировать их движения уже визуально. Более того, одна рука у меня вообще свободна. Нас с Лешкой в том стальном сарае пристегнули наручниками к какой-то неподъемной штуковине от грузовика или самолета. Так что свобода действий увеличилась десятикратно. Теперь при необходимости я могу обслужить себя, не только повинуясь зову природы, но и чтобы взять сэндвич. Потому что уже минут через двадцать после нашего размещения, если это можно так назвать, женщина принесла нам по сэндвичу. И опять: вряд ли это стали бы делать, если бы готовились нас убить.