– Только?
– Только это сделка с дьяволом. – Ашраф сказал «с шайтаном». – Рано или поздно кровь прольется и здесь.
Мне тоже это казалось очевидным. И что, мы с Ашрафом такие умные, а англичане дураки? Или им просто надо выиграть время?
– А что ваш человек знает про Абу Саида и МИ-5? Есть что-то конкретное?
– Вы же сами понимаете, что в таких делах улик стараются не оставлять. Абу Саид – публичный человек. К нему приходят журналисты, его приглашают на телепередачи, он дает комментарии. То есть нормально, что он выходит в город и с кем-то встречается. Но наш агент видел его недавно с тем же сотрудником МИ-5, который ведет его. Они с имамом быстро прошли через холл отеля «Марриотт». Агент уверен, что его вели на тайную встречу с каким-то руководителем. МИ-5 часто снимает для таких бесед номера в дорогих гостиницах.
Вот бы такую фотографию раздобыть!
– Как давно это было?
– Где-то с неделю назад. Я уже был в Лондоне.
– А в каком именно «Марриотте» это было?
– Вы думаете, в Лондоне их несколько?
– Уверен. Может быть, с полдюжины.
Ашраф сообразил:
– Вы хотите раздобыть записи с камер видеонаблюдения?
На Западе же – в отличие от Москвы, что меня всегда поражает, – у входа в отели и в холле не стоят, расставив ноги, молодые люди в темных костюмах, которые с подозрением обыскивают взглядом каждого проходящего. Здесь у постояльцев ощущение полной свободы, хотя на самом деле каждый уголок отеля просматривается.
Я кивнул:
– А их вряд ли хранят вечно. Если, конечно, люди из МИ-5 сразу их не изъяли. Прямо сегодня же сможете уточнить?
Ашраф задумался. У него же свои процедуры встречи с агентами, определенные дни, определенные места.
– Это действительно очень важно. И срочно, – без нажима, пытаясь пробудить в нем то же желание, попросил я.
– Хорошо, я попробую.
– Просто позвоните на этот номер и оставьте сообщение для Дика. Мне нужны адрес, день и время.
Я написал на плане музея телефон автоответчика, который мне дал Кудинов, и отдал его Ашрафу.
– Я постараюсь, – повторил египтянин.
Тут моя заноза зашевелилась.
– Кстати, – сказал я, – тот человек из МИ-5, который занимается мусульманскими экстремистами и встречался с Абу Саидом, это, случайно, не Джон Фини?
Ашраф удивленно посмотрел на меня, но тут же сообразил, что удивляться здесь нечему. Сотрудник ЦРУ или еще какой-то там американской спецслужбы, за которого он меня принимает, конечно же, должен знать, кто из англичан отвечает за это направление. Более того, они вполне могут работать вместе.
– Да, это Джон Фини.
– Вы знакомы с ним?
– Лично нет. Пока нет.
Глазом не моргнул.
– Жаль, что у нас такая работа, – с улыбкой сказал я. – Я бы с удовольствием вас представил. Очень приятный человек.
А что, только Ашраф имеет право так откровенно врать? Мне нельзя?
5
У выхода из галереи нас с Ашрафом разъединила группа галдящих французских пенсионеров, и воссоединяться мы не стали, просто кивнули друг другу. Я повернул направо и позвонил из автомата на конспиративный автоответчик резидентуры. Я назвался Диком, который только что прибыл на Паддингтонский вокзал, посетовал, что никого не застал дома, и пообещал перезвонить в два. Вроде бы ошибся номером. На самом деле Паддингтон – это позывной Мохова, Диком, как мы договорились, будут звать меня, а указанный час был временем экстренной встречи. Утренние самолеты из Москвы уже прилетели и улетели, до вечерних еще много времени – Мохов, скорее всего, у себя в городском представительстве. Ему передадут сообщение, и в два он должен быть на месте нашей экстренной дневной встречи, в секции игрушек универмага «Херродс». Сейчас было около полудня, двух часов ему хватит, чтобы поменять свои планы.
Прогулочным шагом я дошел до главной артерии Сохо, Шафтсбери-авеню, пересек ее и переулочками добрался до фотомагазина Раджа. Вот сюрприз – за прилавком стоял тот самый застенчивый паренек с пластинкой на зубах, у которого я утром покупал нан. Мальчик смутился – он очень забавно это делал, опуская глаза долу – и тут же провел меня в одну из задних комнат. Радж, обложившись толстенными каталогами, сидел перед компьютером.
– Хотите полюбоваться на перемещения своих подопечных? – спросил он, вставая и протягивая мне руку. Он защелкал клавиатурой. – Вот, смотрите, красная точка. Объект Раз, ваш египетский друг, застрял на одном месте еще утром. А Объект Два, ливанец, вон синяя точка движется, кружит по городу, как пчела.
Я посмотрел на монитор, на котором было несколько разноцветных светящихся точек. Штук пять – но, конечно же, я у Раджа был не единственным клиентом.
– Египтянина нужно дальше проверять? – спросил Радж и уточнил: – Это ничего не стоит.
– Давайте, давайте. Даже если стоит. А по Объекту Два вы что сможете дать?
– Пока только его перемещения по городу. Продолжаем?
В самом деле, что с ним делать? Если удастся раздобыть видеозаписи в отеле, непосредственная потребность в Халеде вроде бы отпадает. Может быть, передадим его резидентуре как ту самую мясную кость? Не прямо сейчас, конечно, – когда точно окажется ненужным.
– Тоже пока следим. Это же ничего не стоит, – повторил я слова Раджа.
– Для нас нет, – смеясь, ответил индиец. – Это лишь создает рабочие места.
До встречи у меня оставалось больше часа, и я с удовольствием принял предложение выпить чаю. На Севере Индии чаще пьют масала-ти – чай, заваренный на молоке, однако здесь, у выходцев из Бенгалии, по умолчанию приносили зеленый. Радж был из тех активных и успешных бизнесменов, которые, как кажется со стороны, никогда ничем не заняты и рады убить время на дружескую болтовню. Мне были сообщены новые подробности из семейного предания об аватаре Вишну по фамилии Пугач, а также показана его фотография. Эта была не раскрашенная, а черно-белая, и запечатлен на ней был мужичок с лицом, простым, как еловый пенек, но в капитанском мундире. Интересно, предполагал ли он, что память о нем будет жить в десятке семей и передаваться от поколения к поколению?
Я поддерживал разговор, а в фоновом режиме у меня зависла одна мысль. Какой было смысл Ашрафу врать, что они незнакомы с Фини? Они работали против одних и тех же людей. В таких случаях обмен информацией и совместные действия совершенно необходимы. Почему об этом естественном контакте не нужно было знать, как он считает, американцу, который, как он считает, тоже на связи с Фини?
Но и я тоже хорош. Черт меня дернул за язык, когда я заявил, что мы-то с Фини на короткой ноге. Теперь Ашраф думает, как ему выкручиваться, если в моих разговорах с англичанином все-таки всплывет, что есть такой египетский охотник за террористами, с которым Фини хорошо бы познакомиться. Хотя я же оговорился, что наша профессия не позволяет впутывать третьих лиц… Все равно, не стоило, не стоило этого говорить.
6
Мохов прибыл на место раньше меня. Перед ним на прилавке было выложено с полдюжины коробок с различными вариантами Барби. Подозрительных маневров вокруг не наблюдалось, тем не менее я побродил по секции, которая в «Херродсе» занимала площадь средней руки универсама. Не без результата – я выбрал для Бобби два больших рыцарских набора. Мой одиннадцатилетний сын играет не в роботов и не в полицейских – он погружен в Средневековье, и весь пол в его комнате заставлен замками и фигурками рыцарей, между которыми происходят бесконечные битвы, турниры и поединки.
Когда я подошел к прилавку, Мохов с покупкой еще не определился.
– У моей дочери этих Барби столько, что я уже не помню, какую мы ей дарили, а какую нет, – объяснял он веснушчатой белокурой продавщице с роскошной, с синей эмалью, стрекозой в волосах.
– Позвоните жене, она, наверное, лучше знает, – посоветовала девушка.