Мне надоело смотреть на этих обормотов, и я встал. Правда, у меня были еще три причины подняться. Во-первых, любопытно было взглянуть, что это их так возбудило; во-вторых, скоро была моя остановка; наконец, я испытывал странное ощущение, что за мной наблюдают, чувство, будто чей-то взгляд упорно сверлит мне не то затылок, не то спину, а избавиться от этого чувства я мог, только встав со своего места. Я встал и, направляясь к двери, скосил глаза на вторую, демократическую, половину вагона.
У стекла, разделяющего вагон пополам, стояла, а верней будет сказать, прилипла к нему девушка; она-то и привела в транс обоих обормотов.
Вид у нее был такой, словно она за тысячу километров отсюда собирает подснежники, но когда наши глаза встретились, девушка ответила на мой взгляд, чуть заметно опустив ресницы.
Если ей больше двадцати, ладно, двадцати двух, то это конец света. Среднего роста, отличная фигура. Ее плащ, может немножко мешковатый – как, впрочем, все плащи,– был расстегнут и открывал красную шерстяную юбку и черный пуловер, под которым четко вырисовывались маленькие, но упругие груди. Замшевый пояс со множеством заклепок перетягивал тонкую талию. Черные с отливом в синеву волнистые волосы, чистый овал красивого смуглого лица, большие темные глаза и чувственные губы, подкрашенные светлой помадой. Кольца из позолоченного металла, висящие у нее в ушах, покачивались в такт колебаниям вагона. Она смахивала на цыганку, что и подтверждала гордая посадка головы, присущая девушкам этого народа. В каждой из них есть хотя бы капелька царственной крови.
Целый мир, полный странных преданий, поэзии и тайн, отделял ее от двух гримасничающих придурков. Ясное дело, она была очень заметной и привлекала к себе взгляды, в том числе и этих кретинов. Да, она была заметной, и мне вспомнилось, что я уже видел ее на станции «Республика», когда пересаживался на другую линию. Я задумался, что бы это могло значить. Может, у меня физиономия человека, которому можно предложить погадать?
Поезд с грохотом проскочил станцию «Арсенал», закрытую после войны для пассажиров; «Арсенал» и война должны идти в паре, но разбираться, почему станцию закрыли, имеет смысла не больше, чем пытаться понять, с какой стати взгляд девушки прикован ко мне. Состав вылетел из-под земли перед самой набережной Рапе, промчался по надземной эстакаде, идущей параллельно мосту Моран, что перекинут через последний шлюз канала Сен-Мартен, затормозил у серых, сырых стен, нескольких человек выплюнул, нескольких заглотнул, раздалось хлопанье дверей, и после короткого свистка мы снова тронулись. Еще несколько метров под землей, чтобы пройти под мостом Аустерлиц, и вот состав вновь выскочил на поверхность, обогнул по дуге кирпичные здания Института судебно-медицинской экспертизы, которые из-за одного только названия навевают мрачные мысли, хотя с виду столь же элегантны и жизнерадостны, как и знаменитый доктор Поль, великий жрец этого заведения, и загрохотал по металлическому виадуку через Сену.
Держа в одной руке трубку, а в другой кисет, я созерцал пейзаж за окном, продолжая чувствовать на себе взгляд молоденькой цыганки.
Вода в реке была свинцового цвета. Над ней поднимался робкий туман, но, надо думать, он скоро осмелеет. У пристани Аустерлиц было пришвартовано грузовое судно под британским флагом, и съежившиеся матросы что-то делали на палубе под противной мелкой моросью, которая продолжала сыпаться с низкого неба. Чуть дальше, у моста Берси, скелетоподобный кран поворачивался на своей платформе, точь-в-точь как манекен, демонстрирующий новое платье.
Я как раз закончил набивать трубку, когда в поле моего зрения на туманном фоне уходящих вдаль рельсов Орлеанской дороги возникли гигантские иксообразные формы, служащие на Аустерлицком вокзале разделительным ограждением, и состав, шипя тормозами, остановился.
Я вышел.
Два потока промозглого, насыщенного сыростью воздуха – один от Сены, а второй от перронов железнодорожного вокзала, которые находятся ниже станции метро,– кружили валяющиеся на платформе бумажки.
Цыганка тоже вышла. Тем хуже для двух кретинов, которые, похоже, были уверены, что знают, как нравиться женщинам, но, оказывается, ехали не в Сальпетриер; теперь им придется поискать другой объект, чтобы развлечься.