– Совершенно верно. Что-то в этом роде он добавил.
– И каков же вывод?
Я улыбнулся.
Среди изречений Клемансо можно выбирать. Мой выбор не так уж плох.
Он тоже улыбнулся.
– Но вы-то отнюдь не глупец.
Я пожал плечами.
– Спасибо, я это знаю. Но судя по вашему поведению, вы жаждете доказать мне обратное.
Медсестра, чтобы напомнить нам о себе, кашлянула.
Инспектор тоже кашлянул.
Этот парень был прямо-таки ходячее эхо. Я усмехнулся, он усмехнулся; я улыбнулся, он улыбнулся; я вздохнул, он вздохнул; теперь эта достойнейшая женщина кашлянула, и он тут же повторил ее. Интересно, а если бы я сейчас полез на дерево…
– М-да… Благодарю вас, сударыня. Вы можете быть свободны.
Она попрощалась с нами коротким кивком и отвалила.
– Ну вот,– пробурчал Фабр, глядя ей вслед,– из-за вас она примет нас за чокнутых.
– Из-за вас тоже,– заметил я.– Признайтесь, мы с вами достойная парочка. Да и плевать ей на это. Она к таким привыкла. Когда-то здесь других и не держали. Только сдвинутых. Если мы предстанем перед судом присяжных, она с чистой совестью сможет дать показания о нашей умственной неполноценности. А это всегда большое преимущество. Ну а теперь, когда мы вволю попаясничали, может, снова станем серьезными? В чем дело?
– Поди ж ты! После Клемансо Фош[7], да?
– Поздравляю. Вы начитанны. Вас на фу-фу не возьмешь.
– Хватит,– отрезал он.– Не стоит снова начинать изгаляться. Вы пришли повидать Абеля Бенуа?
Да. И если я правильно понимаю, вы, так сказать, на это рассчитывали?
– Более или менее. Идемте.
Он взял меня под руку и повел к небольшому кирпичному зданию.
Ну. кто расколется первым? поинтересовался я.– Судя по вашему жизнерадостному поведению, дело, вероятно, достаточно сложное, но не слишком серьезное. Если, конечно, не принимать во внимание того, кто умер.
– Да нет, и не серьезное, и не сложное,– ответил инспектор Фабр.– По крайней мере сейчас. Вы никому не разболтаете то, что я вам скажу? Сейчас вы являетесь свидетелем, как я трачу деньги налогоплательщиков на ерунду. Я развлекаюсь. Но один раз не в счет. Я тут провожу проверку, которую совершенно спокойно мог бы ировести любой рядовой полицейский из комиссариата квартала, но… Господи, не знаю, что себе думают нынешние убийцы, но поверьте мне, это просто лодыри и бездельники. Если они и дальше будут продолжать в том же духе, мы все в управлении станем безработными. Вот мы и проводим время, как умеем. Мы же должны оправдывать наше жалованье и потому влезаем Бог знает во что, занимаемся делом о простом грабеже. Произошел грабеж. Элементарнейший грабеж. Нет, конечно, подвергшийся нападению был ранен, но все равно это элементарный грабеж. И даже то, что вы знаете жертву, ничуть не усложнит дело. Но то, что вы ее знаете, очень позабавило нас с комиссаром Фару.
– И это подвигнуло вас познакомиться с этим делом поближе. И устроить около жмурика мышеловку, да?
– Нормальная рутина, старина. Можете мне верить или нет, но я тут совершенно случайно. Тем не менее я очень рад нашей встрече. Ведь в жизни так мало поводов посмеяться.
– Есть и еще один, куда уморительней. Я не знаю этого Абеля Бенуа.
– А почему же вы тогда заинтересовались им?
– Он написал мне и попросил прийти к нему. Но я его не знал.
– А он вас знал.
– Возможно.
– Да нет, точно. Иначе он не написал бы вам. А потом, он очень внимательно следил за вашей профессиональной деятельностью.
– Да ну?
– Мы обнаружили у него целую пачку вырезок, где вы упоминаетесь, и старые газеты, в которых рассказывается о проведенных вами расследованиях.
– Вот как?
– Да.
– Это ничего не значит. У меня имеется богатейшая документация, касающаяся Мэрилин Монро. Со спины, анфас, в профиль, в бассейне, и тем не менее…
– Он вам писал,– не дал мне докончить Фабр.
– А откуда вам известно, может, я тоже писал Мэрилин? Ну ладно, пусть мы знакомы. Я не собираюсь опровергать покойного. Но когда и где мы познакомились? Хотя… Погодите! Он был анарх, да? И бывал в тех местах, где собирались анархисты, когда там бывал и я, то есть в пору, как выражаются иные, моей безумной юности?
– В точку попали. Когда хотите, вы соображаете очень быстро. Письмо у вас с собой?
– Я оставил его в бюро,– соврал я.
– И что он там пишет?
– Да, в сущности, ничего,– продолжал я врать.– Обращается ко мне «дорогой товарищ», пишет, что хоть я и легавый, но он хотел бы встретиться со мной, и сообщает, как тут его найти. Я имею в виду, в больнице, а не в морге.