— Из-за призрака? Здесь, скорее, надобен викарий.
— Изгонять нечистую силу? — Шарлотта улыбнулась. — Мне бы хотелось на это посмотреть. Ты думаешь, они так и сделают?
Эмили начала снова хихикать.
— Каким еще способом ты можешь избавиться от зеленых монстров с рогами?
— Побольше воды и поменьше воображения, — сказала с ехидцей Шарлотта. Затем ее лицо смягчилось. — Бедняжка… думаю, что ей нечем больше заняться. Единственные события в ее жизни — это то, что она видит во сне. В действительности мисс Люсинда никому не нужна. Что ж, по крайней мере, после такого происшествия она станет настоящей знаменитостью… на несколько дней.
Эмили молча налила себе чай. К этому замечанию нечего было добавить.
В конце августа Дилбриджи устроили званый обед, на который были приглашены Эмили и Джордж, так же как и все остальные обитатели Парагон-уок. Приглашение также было направлено и Шарлотте.
Прошло всего десять дней с того дня, как мисс Люсинда видела призрак, и поэтому интерес Шарлотты к событию еще не успел остыть. Она даже не беспокоилась о том, как будет выглядеть. Если Эмили решит взять ее с собой, она, без сомнения, подготовит ей подходящее для события платье. Как обычно, любопытство взяло верх над гордостью, и Шарлотта, без особого смущения, снова надела одно из платьев тети Веспасии, значительно переделанное горничной Эмили. Это был богатый атлас перламутрового цвета, отделанный кружевами, хотя часть их была снята и заменена шифоном, чтобы платье не выглядело старомодным. В общем и целом, покрасовавшись перед зеркалом, Шарлотта осталась очень довольна своим видом. Было также чудесно, что ей еще должны были сделать прическу. Шарлотте никогда не удавалось уложить волосы на затылке — руки не слушались ее и не желали делать правильные движения.
— Превосходно, — сказала Эмили с сарказмом. — Кончай любоваться собой. Ты становишься тщеславной, и это тебе не идет.
Шарлотта широко улыбнулась.
— Может быть, это и не я, но чувствую я себя отлично!
Она подобрала юбки, предварительно расправив их, и последовала за Эмили вниз в фойе, где их ожидал Джордж. Тетушка Веспасия решила не посещать это событие, хотя, конечно, приглашение включало и ее.
Уже долгое время Шарлотта не посещала никаких званых обедов. В прошлом она их недолюбливала, но на этот раз чувствовала себя совершенно по-другому. Раньше ей постоянно приходилось сопровождать маму и вынужденно красоваться перед строем молодых повес, выбирая себе возможного супруга. Сейчас Шарлотта любила Питта и уже не должна была беспокоиться, что подумает о ней общество, поэтому не особенно старалась произвести впечатление. Она могла быть совершенно естественной, а для того, чтобы быть просто наблюдателем, не требовалось никаких усилий. Трагедии, так сильно потрясшие Парагон-уок, теперь не волновали ее, так как не затронули Эмили; а если сестра желает быть вовлеченной в местные интриги и фарсы, постоянно бурлящие здесь, то это ее личное дело.
По меркам Дилбриджей, это был небольшой обед, и только две или три новых персоны, которых Шарлотта раньше не видела. Симон Исаакс присутствовал вместе с Альбертиной Дилбридж. Леди Тамворт открыто осуждала эту пару. Сестры Хорбери были одеты в розовое, что удивительно хорошо смотрелось на мисс Лецитии.
Джессамин Нэш проплыла в серебристо-сером и выглядела чудесно. Только она могла ухитриться вдохнуть тепло и жизнь в этот цвет, и в то же самое время сохранить его природу. На какое-то мгновение Шарлотта даже позавидовала ей.
Затем она увидела Поля Аларика, элегантного и слегка ироничного, стоящего рядом с Селеной; его голова была чуть наклонена, чтобы лучше слышать собеседницу.
Шарлотта подняла голову повыше и подошла к ним с сияющей улыбкой.
— Миссис Монтегю, — весело сказала она. — Я так рада видеть вас. Вы отлично выглядите. — Ей не хотелось вести себя как обычно, особенно перед Алариком. Язвительный тон, может быть, и развлек бы его, но он мог и не оценить такие манеры.
Селена выглядела слегка уязвленной, по-видимому, ожидая от Шарлотты чего-то другого.
— Я отлично себя чувствую, спасибо, — сказала она, подняв бровки.
Женщины обменялись вежливыми ничего не значащими любезностями, но, чем внимательнее Шарлотта разглядывала Селену, тем более понимала, что она вполне искренна. Селена выглядела совершенно здоровой. Она совсем не напоминала женщину, которая недавно пострадала от насилия. Ее глаза блестели, на щеках играл нежный румянец, не являвшийся искусственным, по мнению Шарлотты. Движения ее были быстрыми, руки постоянно жестикулировали, взгляд неустанно скользил по комнате. Если это демонстрация мужества, вызов молчаливому мнению присутствующих, что женщина, над которой надругались, должна быть несчастной всю оставшуюся жизнь, тогда Шарлотта — хотя она и недолюбливала Селену — могла только восхищаться ею.