…
Шесть лет назад.
От звонкого крика первого утреннего петуха рука Тумуна дёрнулась и стеклянная чернильница покатилась на пол, расплёскивая содержимое по досчатому полу.
— Чёрт!.. — мальчишка мысленно дал себе по губам: дядя запретил вспоминать нечистых вслух, — Всё разлилось… — Перемазанными пальцами он вернул чернильницу на своё место на столе. Такое пятно оттереть полностью не получится уже никогда.
Из-за большого сундука с одеждой раздался хриплый смех.
— Не смешно вообще-то, если бы она разбилась, нам бы обоим влетело от дяди.
— А так влетит только тебе, за пятно, ха-ха-ха, — не унимался дух.
Обучение новому ремеслу давалось тринадцатилетнему Тумуну со скрипом, знаний было много, он пытался впитать их все, но от теории без практики толку было мало. Дядя пока не брал Тумуна с собой проводить обряды, настаивая на первоочерёдное изучение всех возможных талисманов против разных нечистых, но мальчишка яростно рвался погрузиться в полный магии мир целиком.
Сложнее, чем изучение бесконечных рун, было лишь одно испытание — подружиться с домовым. Этот возмутительный дух подшучивал над Тумуном, сколько тот себя помнил, и всегда будто бы радовался его неудачам. Ночами Тихон вопреки своему имени громко топал по дому, занимаясь своими делами, а днём безудержно храпел где-нибудь за печкой или под сундуками в комнатах.
— Тумун? — Из соседней комнаты послышался бодрый голос дяди, видимо, встал он уже довольно давно, — Всё в порядке?
— Аээ… да, дядя Матвей, — Тумун в панике пытался впитать бумажками чернильную лужу, медленно ползущую по полу, пока дядины шаги приближались к его комнате, — всё в порядке, честно, только не входи!
— Чем таким ты там занимаешься? Да ещё и в такую рань… — Матвей замер перед закрытой дверью, слушая копошение племянника.
— Ладно, — Тумун тяжело вздохнул, смирившись с неизбежным нагоняем, — только обещай сильно не ругаться, хорошо?
Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился слегка лохматый Матвей с беспокойством, читающемся на лице. Это беспокойство моментально сменилось улыбкой, когда он увидел Тумуна, с синими от чернил руками, и такие же синие доски пола.
— Я думал, ты тут каким запрещённым колдовством балуешься, а ты решил добавить ярких красок в эту комнатку, — дядя смеялся так сильно, что в уголках его глаз выступили слёзы, и даже Тумун расслабился, бросив бумажки в безнадёжно сильно пропитавшую пол лужу.
— Эй, ты что, даже не накажешь его? — Хриплый голос недовольно заворчал из-за шкафа, — Я не буду это оттирать, вот уж дудки!
— Ладно тебе, Тихон, ворчать, — Матвей отмахнулся на не унимающегося домового, подавая руку всё ещё сидящему на полу племяннику, — давай, собирайся, помощь твоя нужна.
— Помощь? Моя? — глаза Тумуна загорелись от предвкушения, неужели дядя наконец решил взять его с собой проводить ритуал?
На ритуал дядя тогда его так и не взял, зато дал ещё больше книг на изучение. А к вечеру пятна на полу уже не было. Несмотря на напускное ворчание, Тихон делал своё дело — ухаживал за домом безукоризненно.
Сейчас его помощь очень бы пригодилась, да вот только хозяин из нынешнего колдуна вышел никакой. Оттого и домовой ушёл вместе с дядей. Пусть без постоянного дома, в вечных странствиях, зато с привычным человеком, которому не чужды порядок и уважение к его труду.
…
— Да куда ты такими огромными буквами, Мун! Бумаги совсем не жалко тебе?
Сидя на пороге двери дома колдуна, ведьма с интересом наблюдала за письмом друга. Его грубые от вечного колдовства пальцы держали перо уверенно, а почерк был размашистым и твёрдым.
Из них двоих Тумун был обучен грамоте больше — его колдовство лучше работало, когда было подкреплено словом на бумаге. С тех пор, как дядя Матвей забрал его на обучение не было ни дня, чтобы Тумун не брал пера в руки.
— Нет, не жалко. Если писать совсем мелко, то дядя ничего не разберёт, — ответил колдун, не поднимая головы. Его кудрявая чёлка спадала на глаза, и ему приходилось откидывать её раз за разом.
— А ты пиши разборчивей, выводишь какие-то закорючки, разве ж это буквы?
Старая ведьма Велена учила маленькую Агену исключительно простому алфавиту — маленькие угловатые значки, не соединённые линией, они были легки для запоминания и также легки для понимания. Почти все книги и дневники предшественников ведьмы писались именно такими буквами и передавались от ведьмы к ведьме уже почти полтора века.