Агена выпрямилась во весь рост, снова продолжая путь, уже проворнее перебегая от дерева к дереву. Все до одного — пустые, мёртвые оболочки, насколько же велика сила нечистых, что умертвили их все?
«Настолько же, насколько велика их жестокость», — напомнила она себе.
Становилось холоднее, совсем скоро под ногами земля стала мерзлая и скользкая — пришлось чуть — чуть сбавить темп, чтобы не переломать кости. Голос Тумуна, зовущий надрывно, остался позади и больше не бил по ушам и сердцу так больно.
Хрусть.
Хрусть.
Хрусть.
Опустив глаза, они поняли, что шагают по снегу.
— Разве бывает снег в червене (древнерусск. Июль)? — спросил Меон, нагоняя быстрый шаг Агены.
— Не бывает, — кусая губу, ответила она, — думаю, мы близко к Озеру, и с Даной что-то случилось. Обычно она может контролировать мороз.
Ботинки промокли от снега, что доходил уже до щиколоток, ноги вымокли и неприятно хлюпали с каждым шагом, но они не позволяли себе сбавить ход.
«Ещё немного», — говорила ведьма самой себе, — «ещё немного и всё закончится», — словно молитву Предкам, повторяла она, выбегая прямо к берегу.
Обернувшись, она увидела Меона, застывшего среди падающего с макушек деревьев снега.
— В чем дело? Пойдём скорее, мы уже пришли, — поторопила она его, потянув за рукав.
— Агена, я… — казалось, в его горле стоял ком. Ведьме тут же захотелось откашляться, — я там бесполезен, я не смогу защитить ни тебя, ни Тумуна. Мне нельзя причинять вред таким же, как я.
Он почти обнял себя за плечи, но она не дала ему этого сделать, схватив за руки.
— Ты нужен мне, и не обязан никого защищать. Ты обещал поделиться мужеством, когда мне оно понадобится, — в её глазах Меон разглядел разгорающееся пламя и своё собственное отражение, что точно плавилось в ведьмовском огне, — сейчас самое время.
…
— Так торопишься умереть? — голос Креслава звучал мягко и сладко, словно мёд, стекающий с ложки, — Похвально, похвально. Неужто совсем не страшно на Тот берег отправляться?
Тумун зло процедил сквозь зубы:
— Не осталось во мне страха больше. Так сильно руки чешутся, чтоб тебя удавить, что о себе и думать забыл даже. — Его ядовитой ухмылкой можно было бы отравить целый табун крепких лошадей.
Тени, робко оплетающие ближайшие деревья, стали смело выходить из своих укрытий, заковывая колдуна в плотное кольцо.
— Друзей решил позвать? — Кинул он нечистому, — Чести в тебе совсем не осталось, или ты боишься меня?
— Ха! — в мутных глазах проскочил недобрый блеск, — бояться смертного — удел слабых. Сущи не друзья, а верные подчинённые нечистых. А что, — он сделал жалостливое лицо, — хочешь своих друзей позвать себе на помощь?
Не прочитав на лице Тумуна ничего, кроме крайней степени отвращения к себе, Креслав всё же позволил себе вольность добавить:
— Можешь не бояться за красавицу, мой верный помощник не даст ей нас найти. Он — выросший подменыш из нечистых. Красавица не дойдёт до Озера и вернётся восвояси.
— Так даже лучше. — процедил колдун сквозь зубы.
Выпад, удар! Снова мимо.
Тумун почти выдохся, пытаясь хотя бы задеть нечистого краем лезвия, но всё было тщетно. Креслав двигался с бешеной скоростью, словно чуя все будущие действия колдуна. Его крылья, широко хватающие воздух, взбивали снег, словно перину. Он забивался в уши, проникал под тонкую летнюю рубашку и оседал на кудрявых волосах, тая и заставляя их выпрямиться.
Нечистый вновь обогнул его, со всей силы толкая ногой в спину. Не удержав, равновесие, Тумун упал в снег и грязно выругался, переворачиваясь на спину и вставая вновь. Тени тут же предприняли попытку цапнуть его за шею.
Проклятый пернатый нечистый, чтоб его! Неужели он настолько мёртв, что и уставать не умеет? Ещё и бьёт больно, зараза чёрная.
Вытерев пот со лба рукавом, Тумун ощутил в нём шуршание. Бумага!
Достав лист, он полоснул себя по пальцу клинком. Алая кровь потекла по лезвию густой тяжёлой каплей, словно нехотя сползая от острия к рукояти. Наскоро начертив защитную руну, Тумун сунул готовый талисман обратно в рукав. Тени, добравшиеся до него в момент промедления, отскочили, ошпаренные его магией, точно крутым кипятком.
— За такое ярое сопротивление и вред, который ты наносишь сущам, тебе могут ужесточить наказание, — спокойно отозвался Креслав.
— Говоришь так, будто я уже не покойник, — отмахнулся колдун, отходя на шаг для разгона.
— Покойник, — ровным тоном сказал нечистый, — но ты не знаешь, какие мучения ждут твою душу на Том берегу. — Он выставил крыло перед занесённым оружием, подставляя его под удар. Серебро мазнуло меж перьев, не нанося вреда.