С силой оттолкнув Креслава от себя, она будто сквозь толщу воды услышала треск ветки где-то наверху, оглушивший её. Через два удара сердца тело пошатнувшегося нечистого насквозь проткнуло сосновой ветвью. Стало тихо-тихо, что можно было услышать, как редкие снежинки с хрустом оседают на землю. По щеке ведьмы скатилась одинокая ледяная слезинка.
— Гена, — первое, что она услышала, когда ей удалось заставить себя оторвать взгляд от прямой ветви, торчащей из мёрзлой земли.
Тело нечистого испарилось тёмной дымкой, за которой последовали и тени, окружавшие Меона всё это время. Опасность миновала. Всё наконец закончилось.
— Гена, посмотри на меня, — голос Тумуна звучал слабо и жалобно, будто он не просил, а умолял.
Агена медленно пошла ему навстречу, постепенно ускоряя шаг и замечая, как дрожат руки и ноги друга.
— Мун, всё закончилось, всё… — она оскелась на полуслове, когда он навалился на неё всем весом, вяло обнимая, — Мун?
Тело его содрогнулось от кашля и ведьма ощутила что-то горячее на своём плече. Она схватила друга за руки, отодвигая от себя и несдержанно ахая. По его подбородку стекала струйка крови.
— Мун, у тебя кровь, Меон, помоги мне, тут… — не успела она позвать, как Тумун с тяжёлым выдохом опустился перед ней на колени, — ох, Мун, что же ты?
Колдун стоял на коленях, шатаясь, и безмятежно улыбался ей. Крепко, насколько позволили дрожащие руки, он схватил её ладонь и повалился бы на землю, если бы Агена не успела подхватить его, прижимая к своей груди.
Меон подоспел в тот момент, когда Тумуна вновь забило кашлем.
— Клинок, поглощающий души, — неверяще прошептал Меон.
Клинок торчал из спины колдуна по самую рукоять. Его длины не хватало, чтобы пройти насквозь, но зачарованное кровью фамильяра лезвие причиняло сильную боль и без этого.
— Нет. Нет-нет-нет, — замотала головой Агена, отказываясь верить своим глазам. Рука её нащупала рукоять клинка, но тут же одёрнулась, когда колдун зашипел от боли, — Меон, сделай что-нибудь, принеси мне крапивы и… может быть, женьшень из запасов, должно помочь, тут же… — её затрясло, она уложила друга на свои колени, — как же… я могу попробовать…
— Не сможешь, — с сожалением отрезал Меон, еле сдерживая болезненные стоны от многочисленных ран на собственном теле, — тут уже ничего…
— Царевна, — приоткрыв глаза прошептал Тумун, заставляя фамильяра умолкнуть, — эй, посмот…ри на меня.
Агена сморгнула подступившие слёзы, опуская взгляд.
— Царе…вна, не вздумай пла…кать, ладно? — совсем слабой рукой он провёл по её волосам, — Всё хо…рошо, правда. Ты… сильная.
Дрожащими пальцами он кое-как снял своё серебряное кольцо.
— Дай… руку.
Всхлипывая, она протянула ему раскрытую ладонь. Его холодные руки показались ей теперь будто совсем чужими, но она не отняла своей руки. Тумун надел кольцо на её средний палец. Оно было велико для маленькой ручки ведьмы, тяжёлый камень тут же перевесил и перевернулся. Так неправильно. Всё это теперь было неправильно и бессмысленно.
— Береги… его, твоё теперь. А ты… Вареж…ка, — он повернул голову к сидящему напротив Меону, — обещал… сдер…жи слово.
Меон кивнул так, будто его шея задеревенела. К горлу подступил ком.
— Обещаю, — твёрдо заверил он, сжимая руку колдуна в своей.
— Вы. нь, — кивнул Тумун, силы его покидали с каждой секундой, — больно.
— Тумун, — Агена заплакала, горячие слёзы побежали по её лицу, капая на рубашку колдуна и растворяясь в ней.
— Накло… нись, — еле дыша попросил он.
Склонившись к его лицу и зажмурившись, Агена услышала тихое: «Прости, Царевна»., а кожу на лбу обожгло ледяными губами. Выпрямившись снова и открыв глаза, она увидела перед собой застывшее в бесконечной вине лицо уже мёртвого друга.
Меньше, чем через секунду, лес содрогнулся от пронзительного крика Агены. Прижав обмякшее тело к груди, она неверяще зашептала, повторяя снова и снова.
— Нет! Не уходи, не оставляй меня, Мун, нет!!!
Слёзы, брызнувшие из зелёных глаз, лились бесконтрольным потоком, стекая по подбородку, шее и заливаясь за шиворот. Казалось, такого отчаяния она не испытывала с того вечера, когда ушла Велена. Но тогда у неё всё ещё был Тумун, а теперь ушёл и он.
Ведьма дрожащей рукой вытерла свои слёзы и убрала волосы Тумуна от его стремительно бледнеющего лица за ухо. Холод лунного камня на пальце причинял тупую боль и вытягивал остатки сил, а кровь колдуна, заляпавшая её с ног до головы обжигала желанием снять с себя кожу.
— Не уходи-и, — завыла она, и этот вой походил на плач раненого зверя. Она баюкала его тело, как маленького ребёнка. Теперь он вновь показался ей тем мальчишкой, которого она встретила много лет назад, и от этого в груди стало ещё больнее.