Я сама, хорошо усвоившая закоренелый в местном шоу-бизнесе метод кнута и пряника, или, в моём случае, режим абразивной дрели и шоколадного батончика, была уверена, что на премьере в Токио госпожа Соноэ одарит и меня, и публику изюминкой спектакля: репликами по-французски (причём долго и оживлённо). Так оно и вышло… Публика энергично зааплодировала. Госпожу Соноэ в Токио знали все. А это был звёздный миг для Марка… Пока аплодисменты не утихали, он инициативно приблизился к рампе и захлопал в ладони с криками: «Шарман! Шарман!» Теперь полутора тысячная аудитория устремила глаза на него, а дамы в партере, зачарованные английским щёголем, вторили: «Шарман!»
Нежно уводя меня со сцены, партнёр дрожал мелкой дрожью от ловко перехваченного триумфа: на премьере сидят шишкари шоу-бизнеса, и кто-нибудь из них непременно возьмёт на заметку фотогеничного, подходящего для театра и кино парня.
Мы молча отцепились друг от друга за кулисами, и Марк принялся расхаживать взад-вперёд, погруженный в свои мысли. Судя по всему, он был охвачен иллюзиями и мечтами о будущих продюсерских приглашениях. Но я-то уже догадывалась, что американские стереотипы успеха «А на следующий день он проснулся знаменитым» – не действуют в японском шоу-бизнесе, погрязшем в иерархии. Даже если кто-то и взял на заметку импозантного американца, то не будет действовать сам самычем, а посоветуется с начальником, а тот соберёт консилиум из начальников, все вместе взятые начальники изучат страницу Марка в Фейсбуке, просмотрят заснятую на видеодиск «Камелию на снегу», где Марк ещё не берёт быка за рога, а прилежно следует режиссуре господина Сато, ожидая партнёршу (меня) в глубине сцены, свяжутся с нашим продюсером для уточнения причин несоответствия игры статиста в версии на видеодиске и в сегодняшнем представлении и сделают вывод: «Выскочка. Непригоден. Печать наложена».
К тому же нашлось рациональное объяснение и загадке, почему не разлей вода Марк и Джонни теперь сторонились друг друга. По слухам в девичнике, наш Джонни, идеальный Ромео для Джульетты, успешно прошёл пробы на роль и с января приступает к репетициям, а затем гастроли в Токио, Хиросиме и Нагойе… заурядным статистом, без реплик. А в «Камелии» он, хоть и с репликами, но к рампе не подпущен. Марк же благодаря терпеливой «супруге» монополизирует авансцену и восхищает громогласным французским полторы тысячи зрителей, припавших к лорнетам – «Уж не Ален ли это Делон?» Но зато Джонни играет со знаменитостью в камень-ножницы-бумагу и тот, возможно, возьмёт неудавшегося Ромео под своё покровительство…
Я пощупала «ананас». С левой стороны он совсем растрепался – выпала «бриллиантовая» заколка. Наверное, отцепилась в тот момент, когда от меня отцепился размечтавшийся Марк. Надо было идти искать драгоценность – другой такой у реквизитора не было.
Сначала я порылась в ложбинке, разделяющей мягкое место на две половины – может, заколка скользнула по оголённой спине прямо туда? Затем покопалась в чашечках – порой инородные предметы попадают и туда. Спустилась с четвёртого этажа, тщательно осмотрев все ступеньки и лестничные пролёты, ковровую дорожку кулуара на первом этаже, потрясла чёрные шторы, проникла в закулисное пространство, шаря глазами по ковровому покрытию в полутьме арьерсцены.
У второй кулисы, взятый в блокадное кольцо мальвинами, господин Нагао рассказывал что-то весёлое. И заразительно смеялся, показывая девичнику все двадцать восемь, а то и тридцать два безупречно белых и непогрешимо ровных зуба. Увидев английскую леди, кумир растерялся, как будто на лице у дамы был начерчен иероглиф «прохвост» и стал пятиться, отрекаясь от девичьего флирта. Причём никакого лицедейства – чистый экспромт, без подготовки и репетиций. Так и хотелось верить, что оторопь маэстро являлась не махинацией актёра, а реакцией порядочного мужчины, почуявшего незаслуженный разлад с подругой.
Смятение и задний ход Кесаря не остались незамеченными в его свите, состоящей из пяти голубых бантов. И все пять дружно повернулись в мою сторону.
– Вот… Заколку обронила… Не могу найти – дала я шлифовщицам ложное направление к размышлению.
Осмотрев метр за метром настил под ногами актёрской братии, я нашла две больших пуговицы, силиконовый вкладыш для бюста и обёртку от леденца чупа-чупс. Затем пошла в гримёрную, где сидела Татьяна, одна, поскольку в отряд мальвин она не входила.