Отыграв своенравную миллионершу с бесчисленными картонками, я торопилась вернуться в «Лувр» через тайские джунгли нижнего этажа. А с другого конца кулуара шёл навстречу господин Нагао и исподлобья, долгим горящим взглядом впитывал меня в себя.
Глава 6
– Всю ночь голова раскалывалась… А ведь ещё три раза на сцену выходить, – пожаловалась Татьяна Миве.
– Обезболивающее пила?
– Пила… да что толку!
– Ну, сегодня только утренний спектакль. Вернёшься домой и выспишься, – прописала больной лечение врач Мива.
С утра даже запираться в хрустальную пирамиду было не нужно. Татьяне, слишком занятой собой, своей головной болью и серым цветом лица было не до стриптиза, не до неврастеничной демонстрации филейных частей. Аска хранила рептильное хладнокровие. А посему моё зеркало не запотевало от их ядовитых испарений.
Гримёрную поглотило безмолвие. Третий месяц все работали без выходных и гарантий, а воскресенье с одним-единственным утренним спектаклем воспринималось как отдых на Гавайях. Думка, очевидец всех закулисных гипертрофированных страстей, сочувственно фиксировал меня глазами-бусинами, свесив набок петушиный гребешок. «После спектакля застираю проймы рукавов на дезабилье», – крутилось в голове, пока я подкручивала на бигуди кончики волос.
Усталость творческих лиц ощущалась и в кулуарах, и за кулисами, где не слышалось ни смеха, ни шуток, лишь дохлая зацикленность на великой миссии: не подвести киноконцерн.
Великий Нагао-сан, живой, во плоти, появился на палубе английского судна, но вместо бурных оваций сонные зрители лишь вяло зааплодировали, и это заставило актёров выйти из дремоты, чтобы растормошить публику энергией и зрелищностью воскресного шоу.
Я тоже, за неимением реплик в первом выходе, перебросила силы на пластическую выразительность, мимику и жестикуляцию. От меня всем этим заразился матрос Джун, а за ним и встречающие лондонскую леди китаец с китаянкой. На трапе корабля произошла доселе невиданная возня, и даже хозяин Мураниши от удивления развернулся затылком к зрителям, проверяя, что там творится на его судне.
В предвкушении вечеринки в «Tango del Sol», я многообещающе погладила по плечу моего танцора, капитана Кена, который неизменно ждал меня за кулисой. Хозяина в кулуаре не было, поэтому я не стала напускать на себя вид крайней занятости и остановилась поболтать с господином Кунинава. Тот моментально сообщил мне, что в его сети утром попали диснеевские рыбка-клоун Немо со своим другом рыбкой Дори, и земляк тут же выпустил их обратно в море. Не давая спуска рыболову, я насочиняла про то, как мне на удочку попалась сама русалка Ариэль, а когда я её выпускала в морскую пучину, она обозвала меня ведьмой Морганой.
Звукоизоляционные шторы зашевелились и наши компанейские смешки, определённо, резанули по музыкальному слуху новоявленного маэстро. Не торопясь, взором Джека-Потрошителя, Нагао-сан расчленил на кровавые куски моего соратника, второго ведущего актёра. А Кунинава-сан не стал расчленять соперника, лишь глаза его блеснули садистским блеском и он победно сыграл счастливого избранника, углубив тем самым размежевание двух титанов.
Не желая никому подыгрывать, я немедленно прекратила пересмешки. И когда хозяин, исчезая в гуще орхидей, оглянулся на нас в ярости, я уже была на ступеньках лестницы, ведущей наверх.
В антракте от Нагао-сан пришла бандероль с клубникой и резкое повышение радиоактивного фона в гримёрной вынудило меня спрятаться в пирамиду из хрусталя.
Перед сценой бала Агнесса, как ни в чём не бывало, стоически презрев вероятность ругани в тайских джунглях, витала на ангельских крылышках у порога гримёрной хозяина. Тот, сжав челюсти, пролетел мимо неё пулей, затем приосанился и зашагал как и приличествует правителю.
За кулисами обособленно ждал выхода Аракава, оказавшись поблизости от маэстро. Поблагодарив Нагао-сан за клубнику, я заодно засвидетельствовала своё почтение танцору:
– Сегодня ровно в семь? Встретимся внутри «Tango del sol», правильно?
Аракава встретился глазами с Нагао-сан и с безразличием отвернулся от меня будто сказано было не ему. Потом уже, у выхода на сцену, он «невзначай» пробрался ко мне и дал подтверждение танго-вечеринке ласкающими слух словами:
– Ну ты и горлопанка!
Нагао-сан раньше времени вскочил с замшевого табурета и, на радость принцессе Мононоке, направился прямо к ней. Однако, не дойдя до её высочества, хозяин совершил резкий разворот к ней задом, к нам с танцором передом, и лазерной вспышкой, пущенной из зрачков, испепелил статного красавца и молодца Аракаву. А на сцене посмотрел с укором, будто вопрошая: «Что у тебя с этим смазливым молокососом?» На всякий случай, чтобы не навредить ни Аракаве, ни господину Кунинава, из моих глаз на маэстро посыпались, как праздничный фейерверк, мерцающие сердечки.