Я опешила. Это в полшестого – время позднее? И у кого на виду? Мы же не пара, как Джеймс Бонд и его девушка Веспер Линд! Но лишних вопросов не стала задавать. Потому как ясного, логически выстроенного ответа не получишь даже от прямолинейного Абэ-сан. Верно подмечено: загадочную японскую душу невозможно постичь, с ней можно только смириться.
Смирившись, я после лёгкого ужина в номере позвонила маме. Её не было дома. Наверное, ушла к подруге. Сестра Юлия со своей мамой, третьей женой нашего папы, уехала на заграничный курорт. И брат был в отъезде.
На американском канале я нашла первый попавшийся фильм, боевик, но скоро уснула, несмотря на взрывающиеся автомобили, пылающие небоскрёбы и маты орущих супергероев.
Проснулась в два часа ночи под ритмы американской попсы. Ещё раз позвонила маме. Она пока не вернулась. Да и время в Европе послеобеденное.
Завтра поеду в Иокогаму. Давно собиралась…
Глава 12
Встав около восьми, я распахнула шторы, чтобы проверить, в каком состоянии бетонная стена перед моими окнами. Если сухая и светло-бежевая, то солнечно. Если сухая, но тёмно-бежевая, значит, пасмурно, но без дождя. Если серо-чёрная, то значит, я встала не с той ноги. Стена была светло-бежевая.
В Европе приближалась полночь, а мама вообще-то ложится часов в девять. Не хотелось будить.
Выпив кофе и раскачавшись, я включила программу с японскими лирическими песнями энка. Дама в жёлтом кимоно с изумрудными павлинами умоляла возлюбленного срывающимся от отчаяния голосом ну хоть ещё разок, хоть одним глазком дать ей взглянуть на него перед разлукой. По лицу певицы текли слёзы.
Мне стало тревожно. Несмотря на поздний в Европе час, я позвонила маме. Трубку никто не взял. Тут я нашла объяснение: частенько, засидевшись у тёти Лики, мама оставалась у неё ночевать. Позвоню вечером – у них будет утро.
В тридцати километрах от центра Токио, у Токийского залива, был расположен чудесный город Иокогама, с пирсом Осанбаси и Китайским кварталом. Все мои друзья и знакомые уже давно там побывали. А мне вот не приходилось.
Я села на электричку линии Тоёко, место у окна. В горле комом застряла печальная мелодия энка той плачущей певицы в кимоно с павлинами. Иногда из горла так-таки и вырывались её душещипательные ноты, заглушаемые стуком колёс, объявлениями следующей станции, а также моим собственным благоразумием.
Гигантские стёкла небоскрёбов, как экраны телевизоров, транслировали в своих шоу лишь его, кумира, не знающего себе равных, идола миллионов поклонников – солнце. Ослепительная рябь на поверхности реки Сумида, искажая небесное светило, создавала шедевры кубизма.
Напротив сел молодой человек и уткнулся в свой мобильный. Мне показалось, что глазок фотокамеры был направлен на меня и порой как-то подозрительно вспыхивал. Что это? Уже фотографируют? Так репетиции ведь только начались!
Я прикрыла лицо рукой. На всякий случай, как будто пряталась от солнечных лучей, бьющих мне в глаза. По всей видимости, пора было покупать кепку и чёрные очки на пол-лица.
Вспомнила как подружки, хихикая, рассказывали, что одинокие токийские мужчины запечатлевают иностранных блондинок на свои смартфоны, чтобы ночью, когда тихо и когда сам с собою, рассматривать их. Снимки были как компас – стрелка ползла вверх, к северу.
С меня, конечно, не убудет, но я не желала предоставлять подобных услуг. Пересела в безопасное место, к дремлющей паре туристов… из Германии, кажется.
На пирсе Иокогама я сделала несколько селфи на фоне жемчужины парка Ямасита – пассажирского лайнера «Королева Тихого океана» («Хикава-мару»), навечно бросившего якорь и превращённого в музей японского флота. Атмосфера праздника царила на набережной, между заливом и вытянутым по всей её длине ухоженным парком. Под причудливо изогнутыми стволами сосен, подлинниками миниатюр бонсай, прогуливались воркующие голуби. Отдыхающих было немного, но все они улыбались, смеялись вместе с детьми, наслаждаясь тёплым бризом моря, попкорном и мороженым.
По ту сторону залива, как греческий великан Атлас, подпирал небо футуристический высотный Токио.
Из парка Ямасита я прошла по улице Исикаватё в империю узких улочек, кондитерских с китайскими сладостями и ресторанов под крышами-пагодами.
Не обошлось и без инцидента. Две европейских девушки в одинаковых майках с надписью «Fuck off»[40], с пирсингом в носу и на бровях, а также сплошь покрытые татуировками то ли драконов, то ли китайских змей-горынычей, слились в страстном поцелуе у храма Кантэйбё. Это было верхом нахальства в пуританской… напоказ… Японии. Тут даже якудзники[41] побаивались гулять, держа за руку подружку.