– Тогда пришлите снотворное!
– Выпей полтаблетки антидепрессанта, и уснёшь.
Ночью, во сне, я рыдала у лежащей на смертном одре мамы. Гладила мертвенно-синее лицо, целовала его, кричала: «Зачем ты меня покинула?!»
И тут лицо мамы порозовело, глаза открылись и она встала. Улыбающаяся. Живая.
Часть вторая
Глава 1
Синкансэн «Нозоми» подъезжал к Осаке. За окном всё было сумрачным, хотя сидящая рядом бабушка ахала, обращаясь к внуку: «Какой ясный денёк выдался, Кейсуке-кун[44], правда? Тепло! Солнышко!» А я видела мрачный небосвод, расписанный, как текст «Камелии на снегу», чёрными облаками-иероглифами. Он нависал над устрашающими чащами сосновых лесов, затоптанными лужайками, угрюмыми полянами, и над рисовыми полями, опустошёнными и безжизненными. Бабушка, внук и все остальные пассажиры были в трауре.
Репетиции закончились четыре дня назад и нам дали выходные. Я вернулась домой в Тохоку. За эти дни ни с кем не виделась, кроме Анабель и Огава-сенсея. Хотя нужно было уклониться от встреч! Чуть только я ловила сочувствие и скорбь во взгляде Анабель, как у меня дёргались мышцы вокруг рта, затем спазмы душили горло. И речь отнималась.
Анабель пила кофе и старалась развлечь меня, рассказывая про общих знакомых из французского культурного центра, где она работала. У кого-то родился недоношенный младенец, у кого-то плохи дела в браке… Парень – швейцарец тронулся умом. Его видели сидящим на заснеженной привокзальной площади, босым, раздетым, ковыряющим ногти на пальцах ног.
Поехав в клинику Огава-сенсея за очередной порцией транквилизаторов, я плохо выговаривала слова. Осторожный доктор упрямо не выдавал мне упаковку снотворного! Дал только три таблетки, сказав: «Это тебе на генеральную репетицию и премьеру… А так, засыпай на половине таблетки антидепрессанта».
Возвращаясь к себе домой, я часами каталась по кровати и выла.
Два часа до Токио, и потом два часа двадцать пять минут до Син-Осака, я просидела, уставившись в одну точку – на задвижку откидного столика впереди стоящего кресла.
Вспоминая о своей первой поездке – той, на кастинг и собеседование с господином Накамура, у меня возобновлялись спазмы. Трезвея от амбиций, я догадывалась, почему в июле прорыдала всю дорогу в Осаку и обратно. Моё биополе, получалось, тоже было экстрасенсорным? Неужели тогда, чуя, на подсознательном, или чёрт знает каком уровне грядущие тяжёлые утраты, я уже оплакивала и папу, и маму?
У выхода из вокзала Син-Осака меня ждала Тамаки, ассистентка госпожи Хории, уехавшей в командировку. О жилье для меня позаботился директор агентства «NICE» Янабэ-сан. Он же отдал распоряжение своему водителю отвезти на снятую для меня квартиру весь мой багаж, переправленный из Токио транспортной компанией «Чёрный кот».
Налегке, всего лишь с пузатой сумкой, привлёкшей когда-то внимание вальсирующего Нагао-сан, мы с Тамаки прибыли в безразмерный театр Осаки – «Эмбудзё»[45], хранящий под крышей-пагодой секреты триумфа и закулисной жизни множества звёзд, игравших здесь. У служебного входа нас ждал Накамура-сан. Он пытливо взглянул на мой вид, стараясь угадать, отошла я от шока или нет.
– Госпожа Аш, я всей душой надеюсь, что четыре дня отдыха пошли вам на пользу! Вы ведь так устали в последние дни репетиций. Нижайше прошу прощения!
Мне очень хотелось показать ему синюю упаковку транквилизаторов и бело-розовую упаковку антидепрессантов. Но японцы сами-то никогда не признаются, что пьют такие же медикаменты, хотя многие «сидят» на них. А лгать господину продюсеру – «Мне уже лучше», – у меня язык не поворачивался.
– Накамура-сан, прогон спектакля – завтра. А сегодня?
– Сегодня – организация быта: обустройство в гримёрной, выдача реквизита, ознакомление с закулисными помещениями, сценой и различными службами. Прошу сюда, пожалуйста!
Тамаки-сан откланялась, пообещав на днях навестить меня.
Мы с господином Накамура подошли к лифту, где висела схема размещения труппы по гримёрным. На нижнем этаже, в «партере», естественно, поселили звёзд первой величины, Нагао-сан и Фуджи-сан. Над ними – звёзды второй величины: господин Кунинава, Соноэ Оцука и несколько VIP-актёров. А мы все на «галёрке», под крышей. В гримёрной, расположенной на четвёртом этаже, я нашла своё имя рядом с именами Татьяны, Агнессы, Аски и ещё трёх девушек. Нас было семеро в одной комнате.
Накамура-сан вернулся в свой кабинет, а я без сил опустилась на скамью возле лифта. Мимо меня шныряли туда-сюда незнакомые люди. Господин Кунинава подошёл к схеме размещения труппы, долго изучал её и поглядывал на меня, всем видом давая понять, что хочет общаться. А подойти ко мне первым любимому герою нашумевших телесериалов мешал заносчивый альфа-статус.
44
Именной суффикс «кун». Используется в Японии людьми равного социального положения, чаще всего родственниками, приятелями, одноклассниками, коллегами, при обращении старших к младшим, а также при обращении начальника к подчинённому.