Под небом я обдумывала ещё и генплан дальнейшей своей жизни в гримёрной. Между вторым выходом в утреннем спектакле и началом вечернего – четыре с лишним часа. А находясь в гримёрно-шлифовальном цеху, под перекрёстным огнём девичьих глаз, можно и в психлечебницу угодить… Искать покоя в танцевальной студии – тоже не выход. Там то Аракава воздыхает, то Рена и Каори постигают замысловатую технику танго…
Как-то, проходя по крытой торговой улице вблизи от театра, я заметила уютное интернет-кафе. Вот она, лазейка! Там я могла переписываться с родными, думать о маме и даже дремать, полулёжа в комфортном кресле, скрытая занавеской от других пользователей. На том и порешила: после второго выхода, не снимая грима, уйду в интернет-кафе.
Перед сценой бала Нагао-сан не выходил к девичнику. Аска и ещё несколько статисток караулили его у двери на лестницу. Татьяны среди них не было – она беседовала с дамой – сценариусом, сервируя свой зад всему коллективу. Я куталась в шаль и пряталась за спины танцоров. Рядом стоял робкий парень-статист Кадзума и поглядывал на меня простодушным взглядом.
Бархатный баритон пребывал в миноре. Быстрым шагом, едва не расталкивая локтями девичник, он устремился на сцену. Кейширо-сан услужливо вытянул руку, чтобы я повесила на неё свою шаль.
Эйфория охватила меня под софитами. Но, настроенная на бдительность, я не теряла контроля за тянущимся по сцене шлейфом. Теперь Татьяна вряд ли откажет себе в удовольствии наступить на него.
Хозяина почему-то нервировал Марк. А когда тот хлопнул его по плечу, Нагао-сан покривился, еле слышно произнеся: «Больно!» Упоённый своим талантом Марк даже не заметил.
Держа хозяина на расстоянии, я отстранённо пожала ему руку, и чуть только в зрачках менталиста[80] вспыхнуло рентгеновское излучение, подчёркнуто равнодушно отвернулась. За короткий срок я прошла огонь, воду и медные трубы. И теперь настал мой черед для милых каверз.
В первом ряду две холёных зрительницы в дорогих украшениях мечтательно ахнули при виде английского денди, сюсюкающего с прекрасной леди, и зааплодировали нашей игре в любовь. По всей видимости, они уже давно не получали внимания и ласк от своих мужей-толстосумов.
В интернет-кафе я ушла заблаговременно, не нарываясь на ядовитые взоры Татьяны. Надвинув капюшон куртки по самые брови и опустив голову, я, раскрашенная неприлично-ярким для дневного времени макияжем, прошла незамеченной сквозь толпу гуляющих.
Получив место возле компьютера, в роскошном кресле, похожем на те, что недоступны по цене в бизнес-классе Боингов, я наконец-то, казалось, обрела покой. За занавесками пользователи виртуозно исполняли свои лейтмотивы на компьютерной клавиатуре, а я получила доступ через электронный почтовый ящик к не наигранной любви и искреннему сочувствию близких. Когда переписывалась с Алексом, Юлией и Вероникой меня трясли глухие рыдания и тёк нос. Шмыганье и сморкание обеспокоили соседей за занавесками. Они принялись ёрзать, кряхтеть, производить шумовые эффекты, такие как стук кофейной чашки о блюдце или нервное постукивание коленом под выкатной полочкой для клавиатуры и мышки. Надо было уходить в дамскую комнату. Приняв транквилизатор и очистив нос, я затихла. Озноб, боль в зрачках и испарина говорили о том, что жаропонижающее и капельница не действовали. А может, Накамура-сан был прав – нельзя оставаться одной? «Содействие» и «взаимовыручка» в гримёрной всё же держат на взводе… Задремав, я больше не мешала союзникам по вай-фаю.
Возвратившись в театр, я увидела у лифта Нагао-сан с его телохранителем. Тут же развернулась на сто восемьдесят градусов, прямиком направляясь к лестничной клетке. Кейширо-сан окликнул:
– Эй! Лифт ждёт! Поторопись!
От них не убежишь…
– Ну как температура? – спросил хозяин.
– Вчера в клинике три часа лежала под капельницей… а толку мало… тридцать девять с лишним…
– Да что с тобой такое?
– Сильное потрясение в прошлом месяце.
– Потрясение? Какое?
Только бы не запищать!
– Несчастье… Мама…
Неподдельные чувства актёра выдала его шея: адамово яблоко судорожно прокатилось по горлу. Он полез в карман пиджака и вытащил железную бутылочку с каким-то корнем на этикетке.
– На! – протянул мне.
– Что это? – машинально взяв бутылочку, удивилась я.
– Это специфический напиток… Снимает похмелье…
– Похмелье?! Спасибо, я не пью спиртного, – возвратила ему презент.
Кейширо-сан держал лифт на кнопке «открытые двери». В этот момент подошла Мива и стала свидетельницей моего обмена с кумиром каким-то предметом.
80
Менталист – человек, овладевший навыками остроты ума, гипноза и внушения, управления мыслями и поведением других людей.