– Ну ладно, пора на выход! Так и держись дельфином!
– А вы не выпускайте из рук золотую рыбку! – сболтнула я, не сообразив, что он может неправильно истолковать мою шутку, приняв её за намёк.
Ну и что теперь? Идти навстречу разъярённому хозяину, готовому, по всей видимости, прибить меня? Ему-то ещё метров десять до входа в гримёрную. И вот я радостно машу ему рукой. Мол, и вы, господин Мураниши, и жених девушки с камелиями – мои друзья, а затем, выигрывая время, пока тот дойдёт до гримёрной и зайдёт в неё, принимаюсь с особым рвением драпировать чёрные шторы. Уф-ф! Гроза прошла…
А в нашей гримёрной было предгрозовое затишье. Аска с Татьяной переглянулись, пока я снимала реквизитное пальто. От Рохлецовой шли отрицательные заряды, а от Аски, по принципу механической электризации, положительные, поскольку я, стоя ровно посреди возникшего электрического напряжения, чувствовала, что в меня сейчас ударит молния в миллион вольт.
Возвращаясь в зрительный зал, я терялась в догадках: неужели тот факт, что они застукали меня держащей за руки Кунинаву, включил у них сигнал тревоги и привёл в действие систему шлифовки? Они стараются полностью изолировать меня от любого контакта? Или, узко мыслящие, сочли, что я играю на два фронта: и с народным певцом и со звездой криминальных телесериалов?
Партер был пуст, и я выбрала место в середине третьего ряда. Сато-сан изредка останавливал действие, подгоняя расстановку действующих лиц к размерам токийской сцены.
Вот хозяин, один в гостиной, закуривает сигару у камина, смятенный, страждущий, пытающийся понять, что же происходит в его сердце, почему он из деспота превращается в гуманиста и на кой ляд ему, денежному магнату, это недозволенное его статусу сострадание к неимущим и бездомным? Уж не сходит ли он с ума? Родовитая невеста Мичико надоела ему до чёртиков. А прелестная служанка, восстав против хозяйской диктатуры, сбежала к родителям в деревню. И тут в клубах сигарного дыма возникают потусторонние создания в прозрачно-голубых платьях и с бантами на головах. Они кружат, кружат в воздушном танце, витают над хозяином, обволакивают его голубым огнём тончайшего муслина, побуждая к сладостному прозрению.
– Сто-о-оп!
Режиссёру что-то не понравилось в танцевальной композиции на новой сцене, исполняемой пятью вестницами счастья, то есть мальвинами из нашей гримёрки.
А хозяин, уйдя на край сцены, положил на стол электронную сигарету и присел, нога на ногу, на диван в стиле ампир. Посмотрев в зрительный зал, он упёр прозревший, сладостный взгляд в скучающее существо из третьего ряда, подавляющее зевки. Да что с ним? Смотрит не отрываясь… Из роли никак не выйдет?
Я вжалась в кресло. На последних рядах, в темноте, сидели Накамура-сан, весь постановочный персонал и недавно проскользнувшая в зал Татьяна, а он с вседозволенностью идола устроил тут магнетизм.
Но отвести глаза мне было не под силу, потому что хозяин притягивал их, пил, растворял в своих хрусталиках. Между нами возникло что-то вроде гравитационной волны, по которой тёк его немой призыв, материализуясь, парализуя мою волю и мышечные рефлексы. Как коктейль через соломинку, менталист вытягивал из меня мою тщательно охраняемую от людей эмоционально-психическую субстанцию[94], пропускал её через фильтры на радужке своих зрачков, отцеживал мощной харизмой мои сопротивление и недоверие и возвращал мне душу очищенной от сиротства, скорби, фобий и скепсиса. Казалось, с дивана ампир в третий ряд партера по гравитационной волне неслась мольба о любви…
Режиссёр крикнул:
– Ну, поехали!.. Нагао-сан… давайте со слов «Вот беда!».
Я тут же вырвалась из дурмана ласковых карих глаз, очутившись в мире научного материализма. Сколько длилось наваждение? Минуты три-четыре? Сато-сан стоял спиной к хозяину. Девушки, послушно внимая его замечаниям, тоже. Я уловила лишь взгляд рыси, вторгшийся в гравитационную волну, и зафиксировавший наш с маэстро долгий визуальный контакт.
Подключив скудные знания школьной тригонометрии, я мысленно начертила траекторию прохождения «гравитационной волны» от опустевшего дивана к своему третьему ряду. Относительно глубины партера с зорким господином Накамура и компанией, взгляд хозяина проходил под углом альфа 30 градусов. Вот задача: заметили ли они там, в глубинке, глазной магнетизм и зрачковую гравитацию господина Нагао при радиане то ли 0,349, то ли 0,524?