— Тогда объясните нам, мистер Холмен, почему сейчас вы абсолютно нормальны. Или вы все-таки сумасшедший?
Вдруг в комнате воцарилось молчание. Три пары глаз напряженно смотрели на Холмена. Полицейские ждали его ответа.
— Ну, я точно не знаю, — устало проговорил Джон, — я ведь не врач, не ученый. Может быть, министерство обороны объяснит вам.
Полицейские переглянулись.
— Что вы имеете в виду? — спокойно поинтересовался Рефорд.
— В Солсбери есть военная база, на которой проводятся эксперименты, опасные эксперименты. В интересах нации. Может, в этом-то и разгадка?
— Да полно вам... — с ехидной улыбкой заговорил Берроу, но Рефорд прервал его:
— Значит, по-вашему, мы имеем дело с опасным веществом, парализующим мозг, и виновато в этом министерство обороны?
— Ей-богу, не знаю. А впрочем, все может быть.
— Сэр, неужели мы должны выслушивать все это? — заявил Берроу с таким видом, будто вот-вот бросится на Холмена с кулаками.
— Нет, не должны. Если вы рассказали нам правду, мистер Холмен, то скоро найдутся и доказательства. Ну а до тех пор, боюсь, вам придется остаться у нас.
— Хорошо, хорошо. Позаботьтесь только, чтобы за Кейси постоянно наблюдали.
— Она в надежных руках, мистер Холмен, уверяю вас.
Глава 8
Герберт Браун волновался за своих голубей. Он залпом проглотил порцию виски и уткнулся взглядом в пустой стакан.
— Повторить, Герби? — спросил бармен и потянулся за чистым стаканом, зная, что из старого Браун пить не будет.
— Да, Гарри. Плесни и себе тоже.
Одно удовольствие обслуживать таких клиентов: и сами не дураки выпить, и другим налить не забывают.
— Спасибо. Курну вот только, — улыбнулся Гарри, обнажая пожелтевшие от никотина зубы. Большинство посетителей презирали коротышку бармена, но Браун всегда относился к нему по-доброму.
— Подождет твое курево. Лучше хлебни чего-нибудь.
— Уговорил, Герби. Налью-ка я себе джину с тоником.
Гарри приготовил напитки, взял небрежно брошенную на стойку бара фунтовую бумажку и отсчитал сдачу, тайком прикарманив десять центов.
— Держи, Герби. Твое здоровье!
Бармен поднял стакан и пригубил. Славный малый этот Герби! Всегда тебя угостит и сдачу никогда не проверяет. По крайней мере три вечера в неделю Браун проводил в пивной напротив своего магазина на Хакни-роуд. Обычно он вставал рано, в пять или в шесть утра, и отправлялся на рынок за товаром для своей фруктовой лавки. В одиннадцать часов рабочий день заканчивался, так, по крайней мере, считал сам Герберт, и можно было идти в паб, заглянув сначала в ближайшее игорное заведение. Продажей фруктов всегда занималась трудолюбивая миссис Браун. Она давно махнула рукой на своего непутевого супруга, но продолжала ругать его при каждом удобном случае. И чем чаще она пилила мужа, тем чаще он напивался, и чем чаще Герберт Браун напивался, тем чаще благоверная пилила его. Оба не замечали этого замкнутого круга. Такая жизнь вошла у них в привычку.
— Да не изводись ты так, Герби. Вернутся твои голуби, — успокаивал бармен клиента. Гарри облокотился о стойку и попытался изобразить на лице что-то вроде сочувствия. Он понять не мог, кому нужны эти дурацкие голуби. Что проку разводить их. Однажды Браун затащил его на свою голубятню, хлипкое сооружение, готовое развалиться в любую минуту. Подобно большинству построек на Хакни-роуд, дом Брауна был довольно просторен. Задний двор находился на целый этаж ниже уровня тротуара. Прежние владельцы пристроили к дому флигель, на плоскую крышу которого можно было попасть прямо из окна второго этажа. Здесь-то и устроил Герберт свою голубятню.
Очутившись в этом сарае, Гарри почувствовал тошноту. Он с трудом скрывал отвращение к пьяным восторгам Герберта. Хоть убей, не понятно, почему его приятель так носится с этими жирными, вечно стонущими тварями. Только и знают, что пыжатся и гадят везде. И пользы от них никакой; даже пирогов с голубями давным-давно никто не ест. Правда, птицы Герберта участвуют в соревнованиях, но без особого успеха. Как-то раз Гарри заикнулся о бесцельности этого занятия, но Браун только заталдычил в ответ: «Если б ты только видел, как они летают!» Ужасно глупо, но от этого старого пьянчуги другого и не дождешься. Однако если не считать этого задвига, Герби был малый что надо: никогда не скупится на выпивку для себя и компании.
— Им уж давно пора вернуться, — сокрушался Браун. — Я отвез их в фургоне в Солсбери, купил несколько новых. Где ж это видано? Ведь до дома рукой подать, дорогу найти легче легкого, на старых голубей можно положиться, а уж Клод, тот бы в жизни не заблудился.
Гарри подавил смешок при мысли об этом любимце Герберта. Странное имя у птицы. Этот взъерошенный старый голубь жил у Брауна уже много лет. У птицы был такой вид, словно ее только что кошка трепала. Герберт нянчился с Клодом, как с младенцем. Гарри сам видел, как его приятель прижимает птицу к щеке, разговаривает с ней, как с разумным существом, серьезно, по-мужски, без всякого сюсюканья, но стоило бармену взять Клода, как тот нагадил ему в руку.
Браун едва ворочал языком.
— Увез я их в воскресенье. Им уж давно пора вернуться. Все закавыка в том, что птицы ищут дорогу по солнцу.
— А может, пока ты здесь сидишь, они уже вернулись. Придешь домой, а они уж тут как тут, тебя поджидают. Вот увидишь.
Потихоньку от Герберта Гарри перемигнулся с сидящим неподалеку посетителем и закатил глаза. Клиент явно слышал их разговор.
— Кончай шутить, Гарри! — Голос Герберта звучал вызывающе.
Бармен знал, что после нескольких порций шотландского Браун приходит в неистовство при малейшем намеке на сарказм.