Свет вдруг осветил равнину, и Баец, прибавив шагу, неожиданно оказался на дороге. Он ошарашенно открыл рот.
— Следы колес! — громко произнес он.
И принялся гадать, его ли это телега оставила следы на дороге или чья-то другая.
— Нет, моя! — снова сказал он себе и быстро зашагал вперед.
Баец оглядывал деревья, придорожные вырубки, голые камни, торчащие из земли, пытаясь определить, те лиэто самые, которые он видел два дня назад. Понять было невозможно. Деревья выглядели совсем по-другому, иначе освещенные, одинаково влажные.
— Конечно, молодые не могли ждать со свадьбой, пост на носу, а там опять полгода жди!
После часа пути он вдруг вздрогнул и остановился, поняв, что возвращается туда, откуда вышел — гора, склоны, лежащие за горой, были далеко от его дома. Он пустился по дороге в обратную сторону и вскоре, снова был там, где после долгого перерыва наконец с радостью вышел на дорогу, которая показалась ему знакомой.
«Старик этого просто не перенесет», — подумал он и снова остановился. «Испугается! Может случиться, что и сердце откажет».
Нет, ему необходимо вырваться из заколдованного круга, в который он попал, и он снова помчался в противоположную сторону.
Он ходил очень долго, и все чаще ему приходило в голову, что туман держит его еще сильнее, чем раньше.
«Уже третий день, как я ушел из дома!» — подумал он.
Туман теперь не был той силой, которая приходит и уходит, как он воспринимал его в первый: день, и даже еще вчера, — нет, сейчас это было что-то неизменное и постоянное, как судьба. И он горько усмехнулся.
Еда давно уже была на исходе. Иногда его охватывала легкая слабость, но она быстро проходила, и он не обращал на нее внимания.
— Подумать только, — прошептал он, но тут же понял, что здесь раздумывать нечего: его постигло все равно что землетрясение или наводнение, и, если есть на свете бог, он унесет отсюда ноги.
Он решил идти вниз, все время вниз, и тогда не сегодня, так завтра или через три-четыре дня он придет в долину. «Там долина! — махнул он рукой и, как офицер, показал направление обстрела линии неприятеля.— Там нет тумана. Там такого не бывает».
Баец смело шагал с твердой верой в избавление, но вскоре понял, что это не спасет. Спасение было в компасе, которого у него не было, в северном ветре, который мог задуть ночью, в внакомых приметах — деревьях, скалах, дорогах, канавах, поворотах, лесных знаках на столбах и перекрестках. Все это было тоже недоступно.Поверхность земли была неровной. Вверх, вниз, пригорок, ложбина, бугорок, овражек, холмик, ущелье, которые и не заметишь, когда минуешь, и так без конца. Туман лежал неподвижно. Не было слышно ни звука. Хоть бы птица крикнула, он пошел бы за ней. По птицы, вероятно, вовремя выбрались из этой колдовской пелены!
— Пеструха! — крикнул он громко, обрадовавшись звуку собственного голоса, и тут же пред ним предстала утешительная картинка: Пеструха лежит, широко распластавшись на соломе, рядом с ней еще мокрый теленочек, которого она облизывает.
«Хорошо!» — подумал Баец, чувствуя, что эта мысль согревает его и на сердце делается тепло. «Блужданиям придет конец», — эта мысль подбодрила его, и он решил, что дальше не пойдет. Зачем! И так все должно кончиться.
«Заблудиться, что называется, в собственном лесу! Вот уж глупость так глупость! Не найти дорогу! Да кто ему поверит! Туман? Не выбраться из тумана!»
Одежда на нем стала тяжелой, он чувствовал, что она вся промокла, словно он все эти дни ходил под моросящим дождем, и сама кожа, казалось ему, пропиталась водой, как и щеки, волосы, ресницы.
Баец утерся платком и очень удивился.
Удивился тому, что снова идет, то есть снова кружит, независимо от своей воли, просто не может иначе.
Сидеть на одном месте? Всю длинную ночь и весь день? Это невозможно. Он сам бы превратился в туман. И поэтому он снова шагал.
Однако что это? Разве он не был уже на этой дороге? На этом месте? Вчера или позавчера? Разве это не его след — рядом со следами колес. Он точь-в-точь такой же, как тот, что Баец только сейчас оставил. Да, это его след. Значит, он кружит вокруг себя. Его сразу охватила усталость.
Баец присел на чистую, поросшую мхом скалу, возле дороги.
«Черт возьми! — осенило ого вдруг. — Гора не может передвинуться в сторону, но ведь я-то могу!»
Видения повторялись — старый больной отец на печи, раскрасневшаяся от волнения невеста, Пеструха на соломе. Потом он услышал распрягающего лошадей Кобала:
— Баец задержался в лесу, он придет попозже!