— Мы летим вниз, вниз, — повторяли влюбленные. Словно они оказались на корабле, тонущем в мутных морских водах. Серая дымка обступила их со всех сторон. Солнце утратило яркую золотую четкость. Сторож, увидев это, перестал смеяться.
— Мы снова опускаемся, сэр? — спросил он.
— О да, — ответил Жервез. Леди Семпл все слышала, но ничего не говорила. Дневной свет тускнел. Казалось, наступала ночь. Солнце исчезло, и они погрузились во тьму. Они тяжело дышали, опускаясь в непроглядную черноту.
Внизу их ждал Крэбб, безмолвно гадая, что же будет. Он проводил Бентли домой и вернулся к заводу один. Он тихонько сидел на камне и надеялся на лучшее, испытывая одновременно счастье и горе. Пусть так, но она хотя бы видит солнце. Он благодарил за это всех богов. Время шло. Быть может, там, в солнечном свете, дул ветер!
Он ждал, пока вдруг не услышал далекий пронзительный звук, словно крик летучей мыши, потом резкий порыв ветра — и глухой удар о землю в нескольких ярдах от него. Это было ужасно, ибо упало что-то мягкое — будто человеческое тело, — и он понимал это. Он побрел туда, к месту падения, дотронулся до упавшего — и руки его ощутили влагу, а сердце дало осечку. Но он пощупал снова и убедился, что перед ним лежит мужчина — по крайней мере, тот, кто раньше был мужчиной, — а не женщина. Он нащупал бороду. Сторож. Крэбб сел рядом с телом — искалеченным телом — и гадал. Его выбросил лорд Жервез? Возможно. Все возможно. Или сторож сошел с ума. Он знал, что сторож был не в себе. Во всем огромном городе почти не осталось людей в полностью здравом рассудке. Но если шар до тех пор и снижался, теперь он, должно быть, снова набирал высоту.
— Подожду, — сказал Крэбб. Он не знал, как долго просидел вот так. Ударов часов нигде не было слышно. Он потерял счет времени; света он не видел, как и никто другой в этом городе. Но наконец — наконец! — издалека до него донесся едва слышный голос. Голос звучал не с улицы, ибо по улицам почти никто не ходил, а те, кто встречались, лишь жалобно рыдали. Голос шел сверху. В следующий миг Крэбб услышал слабый удар корзины о землю; слышал, как корзина мягко оттолкнулась от земли и снова опустилась; их разделяло меньше двадцати ярдов.
— Это вы, милорд? — спросил он.
— Да, Крэбб, — отозвался голос в двадцати ярдах от него.
— Мне жаль, так жаль, милорд.
— Ничего нельзя было сделать, — сказал Жервез. — Ты не слышал, как что-то упало, Крэбб?
— Слышал, милорд.
— Сторож сошел с ума и выпрыгнул из корзины. Мы снова начали подниматься, но потом опять пошли вниз. Там нет ветра, Крэбб. И леди Семпл умерла, Крэбб.
Слепой услышал тихий плач Джулии, но сперва нашел лист железа, накрыл им яму, в которой лежал сторож, и только потом подошел к корзине.
— Быстрее, привяжи веревки, Крэбб, — сказал лорд Жервез.
Они вынесли из корзины Джулию и тело ее матери — его положили в стороне.
— Господи, помоги нам, — сказал Жервез. — Где Бентли?
— С женой, — ответил Крэбб.
— Мы должны накачать шар и попытаться снова, — сказал Жервез.
Крэбб привел Бентли, и его жена пришла вместе с ним. Мужчины запустили станцию и бесконечно тяжелым трудом произвели еще газа. И снова шар, безвольный и поникший, отважно поднялся на привязи. Их оставалось пятеро. Шар был рассчитан на пятерых, но даже вчетвером они потерпели неудачу. Прежде чем начать что-то предпринимать, они похоронили леди Семпл и засыпали землей изувеченное тело сторожа. Потом они решили, что снова наступил день.
— Пора, — сказал Жервез.
Крэбб снова отошел, но тут заговорила Джулия Семпл.
— Пусть Крэбб летит с нами.
— О нет, мисс.
— Вы должны лететь, иначе я отказываюсь тоже.
Она взяла слепого под руку.
— Да, идем, Крэбб. Мы всем обязаны тебе, — сказал Жервез.
— Тогда я согласен, — сказал Крэбб натянутым голосом. Позже они вспомнили об этом. Некоторые люди обладают особыми голосами, раскрывающими силу их духа, их характер.
Прежде чем начать подъем, они освободили корзину от всего лишнего груза и перерезали направляющую веревку. Еды взяли совсем немного и скинули даже обувь.
— Это наш последний шанс, Бентли, — сказал лорд Жервез. — Крэбб говорит, больше газа мы добыть не сможем.
Они снова залезли в корзину.
— Я перережу веревку, милорд, — сказал Крэбб.
— Да, — отозвался Жервез.
— Мы готовы?
— Да.
Крэбб перерезал веревку, и они начали подниматься. Но над головами стояла беспросветная тьма.
— В прошлый раз все было сначала черным, потом серо-коричневым, желтым и серым, — сказал Жервез. — А потом свет. Свет!