Я решительно повернула Ветра в сторону перелеска. Мерин недовольно всхрапнул, но подчинился. Это место даже для него было неприятно.
Утро было довольно солнечным. Сквозь листву лились лучи, окрашиваясь в цвета охры, ванили и граната. Место совершенно не выглядело загадочным или опасным. Да и в прошлом «будущем» я не раз ездила тут, не находя ничего сверхъестественного.
Мария, последовавшая в след за мной, всё так же продолжала тараторить. Её ничуть не напрягало моё молчание, даже кажется, наоборот, давало возможность беспрепятственно высказаться. Со сплетен она перескакивала на красоты вокруг, потом на восхищение каким-то платьем, виденным недавно на соседке при выезде, потом на чьё-то здоровье и опять на сплетни. Живость её характера была непередаваемой.
Для незнакомого человека она могла показаться поверхностной, но это было не так. Мне кажется, за такой «болтливостью» она скрывала так часто нападающее на неё смущение. Это – как говорил папá, был своеобразный «защитный барьер», скрывающий неуверенность. Какое происшествие в её жизни привело к такому результату – неизвестно. Но в моём детстве ничего подобного не было и в помине.
Неожиданно бабушка схватила меня за рукав:
– Лизи, давай поедем в другую сторону, – и увидев мой вопрошающи взгляд, добавила, – тут не далеко место нехорошее. Крестьяне судачат, капище было древнее. Множество слухов про это место ходит. Говорят, что люди иногда даже пропадают. Наверняка их там в жертву приносят…
Меня же эта новость только как будто в спину подтолкнула. Нужно обязательно увидеть это место. Вероятно, это именно то, что мне нужно.
– Мари, пожалуйста, подожди меня здесь, я только одним глазком взгляну, – произнесла я с самым умильным выражением лица, – в Пруссии никогда не видела капищ. Что же я буду рассказывать по приезду? – давила на её слабости, – у нас сейчас все так помешаны на мистицизме. Это будет крайне интересно. Представь какой успех будут иметь мои рассказы. Ты только подумай, какой это будет фурор.
– Ну хорошо, – ответила она после продолжительной паузы, – но я поеду вместе с тобой… иначе, что я матушке скажу.
Небольшая поляна, на которую мы выехали ничуть не напоминала капище. В прочем, как должно было это самое капище выглядеть я совершенно не знала. Небольшое открытое пространство вокруг огромного, старого, частично высохшего дерева. Трава здесь была нереально зелёной. Она как бы обосабливала территорию, потому как за пределами луга всё уже было окрашено в осенние цвета.
То тут, то там, по периметру поляны проглядывались небольшие осколки камней. Если бы не осень, которая уже во всю хозяйничала в большей части леса, поменяв его окрас, то можно было и не заметить, что камни располагаются почти по кромке зелёной травы.
Я спешилась и медленно подошла к этому лесному «деду». Кора, местами изъеденная, местами скрученная в непонятные свитки, была покрыта щербинами. И только одно небольшое место, на уровне моего лица было ровное.
Посередине был изображен змей, кусающий себя за хвост и повернутый в горизонтально лежащую восьмёрку. Символ был древний, кое-где почти затёртый. Мне очень хотелось к нему прикоснуться, но в паре дюймах от него, я заставила себя отдёрнуть руку. От знака веяло непонятной силой. Но почувствовать её можно было только приблизившись вплотную.
Я обошла дерево по кругу, пытаясь разглядеть, имеются ли ещё какие-либо изображения. Не нашла, но это не гарантировало того, что их там не было. На коре было такое количество выемок и впадин, что вполне вероятно, рисунки или знаки могли располагаться в недоступных для моих глаз местах.
Мария, держа в поводу лошадей топталась у самой кромки поляны. Смотрела она на меня со смесью страха и нетерпения. Ей было очень интересно и в то же время хотелось поскорее покинуть это место. Бабушка уже, и сама была не рада, и что согласилась на посещение капища, и что меня отпустила посмотреть на лесного «великана».
Нужно как-то выкрутиться, но вернуться сюда одной. Возможно, для обнаружения рисунков придётся осмотреть и ветви, и части выступающих толстых корневищ.
Наверняка этот знак был причастен к случившемуся перемещению во времени. Я никогда не увлекалось мистикой и моих знаний не хватало.
Всё что я помню из когда-то прочитанных книг, что его кажется называли Уроборос. И обычно он изображался в виде круга. Как писали историки, ещё в древности, так обозначали чередования созидания и разрушения, жизни и смерти, постоянного перерождения. Вроде бы его находили даже в письменах Древнего Египта, Греции, Китая.