– Слава Господу, – выдохнула я, тихонько перекрестившись, – мне Довнарович заявил, что он мёртв. Уж и думать о том боялась.
– Так это его «заслуга» …
К нам подбежал поручик Велецкий, командовавший приехавшим отрядом. Поздоровавшись и найдя меня во здравии, поспешил к группе татар, что стояли посреди двора, рядом с уложенными в рядок гайдуками.
Павел Матвеевич тоже отправился туда, заставив меня вернуться в хату и подождать немного, пока он организует сани и сможет отправить обратно в город.
К вечеру под охраной, я, наконец, была доставлена домой. Семён Матвеевич передал с вестовым, что даёт мне несколько дней прийти в себя от происшествия.
К счастью, никто ни о чём не догадывался. Решила сегодня семью не тревожить и, поужинав вместе с ними, отправилась спать.
Поутру нас посетил полицеймейстер. Я бы предпочла побеседовать с ним приватно, но Екатерина Петровна возмутилась и потребовала своего присутствия. Вот мне и пришлось всё рассказывать под причитания Марии и сердечные капли «бабушки».
Выслушав всю историю, начиная с предложения на новогоднем маскараде и заканчивая моим похищением, майор Гельман долго молчал, давая выговорится Екатерине Петровне, которая хотела, чтобы «небо их всех покарало».
Тут к чаю, и Павел Матвеевич подоспел, приняв эстафету выслушивать «бабушкино» негодование. Хотя он был с ней во всём согласен, и с удовольствием «подпевал».
– Не знаю, сможем ли обвинить пана Довнаровича, – наконец заговорил Христофор Всеволодович, – боюсь, кроме барышни никто подтвердить его участие не сможет. Мои люди расспрашивали вчера. Приличное общество уважаемых людей утверждает, что он неотлучно был с ними. Тех, кто вёз баронессу, всех убили, вот жеж… нет бы хоть одного оставить для допросу. А тут его слово против вашего, и не одного свидетеля.
– А как же паренёк, что их выманил из города, его же к вам доставили, – встрепенулся господин Рубановский.
– Тут такое дело… – поник майор, – утром его нашли в камере, мёртвым. Потравили мальца чем-то. В ужин кажись, что-то добавили.
Эта новость заставила всех скрестить недовольные взгляды на полицеймейстере.
– И… вы собираетесь это всё оставить как есть? – возмутился «провидец».
– Барышню вернули… похитители убиты… дело закрыто! – тяжело выдохнут майор.
– Спасибо что посетили нас, Христофор Всеволодович, – холодно заявила Екатерина Петровна вставая. – У вас, наверняка, много дел.
– Да, да… конечно, – поднимаясь смутился майор Гельман, поняв, что тут ему более не рады.
После ухода полицеймейстера, Екатерина Петровна выжидательно уставилась на Павла Матвеевича, явно надеясь в «тихой семейной обстановке» накричать на меня за то, что вчера не удосужилась ничего ей рассказать.
Правда, господин Рубановский не доставил ей такого удовольствия. Он попросил о возможности побеседовать с «бабушкой» наедине. Мы с Марией сразу же удалились, но при этом остались подслушивать у приоткрытой двери, надеясь, что бури сегодня не будет.
– Говорите, молодой человек, но учтите, у меня нет сил для пустых разговоров.
– Екатерина Петровна, вы, наверное, видели моё отношение к мадмуазель Луизе.
– Да уж кто только не видел, – прищурившись, заявила она. – Вы вконец испортили ей репутацию…
– Я не смел надеяться… но сегодня… чуть её не потеряв, понял…
– Вы хотите просить её руки? Но ведь родителей её тут нет. Может быть, они имеют какие-то другие планы в отношении Луизы, – заявила язвительно. – Да, и о размере её приданного вы должны быть осведомлены, оно небольшое.
– Будьте покойны, мне всё известно и о приданном, и о состоянии дел барона. Я уверен, что смогу достойно обеспечить будущую супругу, – он перевёл дыхание и продолжил. – Но прежде, чем объясниться с баронессой, я должен поговорить со своими родителями. Зная их к ней расположение, думаю, будут рады навестить вас для сговора. Они прибывают в пятницу из имения.
– Тогда ждём вас на обед в субботу.
Павел Матвеевич встал, чтобы раскланяться, а мы с Марией, которая с восторгом и нескрываемым желанием высказаться, смотрела на меня, убежали наверх, в её комнату, пошушукаться.
Где-то, через полчаса «бабушка» послала за нами Степаниду. Она расположилась в гостиной, держа в руке почти пустой бокал с хересом. Долго многозначительно молчала, потом, наконец, произнесла:
– Ну что ж, Луиза… Павел Матвеевич намерен просить твоей руки. Надо было бы наказать тебя… да уж не могу с такой-то радости. Пожалуй, после Сретения131 сделаем объявление о помолвке. Но епитимью132 я для тебя у батюшки потребую… а там и свадьбу сыграем, как раз на Покров133.
131
Сре́тение Госпо́дне, также Сретение – христианский праздник. Напоминает о Принесение в Иерусалимский храм младенца Иисуса Христа его родителями, которое состоялось на 40-й день после Рождества. Приходится на 2 февраля по старому стилю.
132
Епитимья́, или епитимия́ – вид церковного наказания для мирян, имеет значение нравственно-исправительной меры. При этом, налагаемая духовником, она должна искать духовного блага кающегося и в максимальной степени соответствовать тяжести и природе содеянных грехов. Может состоять в молитве, в приношении, в делах милосердия, в служении ближнему, в добровольных лишениях, в жертвах.
133
Покро́в день или Покро́в Пресвято́й Богоро́дицы – непереходящий великий православный праздник, отмечаемый Православной церковью. Отмечается 1 октября по старому стилю. В основу праздника положено предание о явлении Андрею (юродивому) Божией Матери во Влахернском храме в Константинополе, в котором хранилась её риза – одежда, принадлежавшая, по преданию, Деве Марии. В народной традиции этот день отмечал встречу осени с зимой, начало вечерних девичьих посиделок и осеннего свадебного сезона. Название праздника народная этимология связывает с первым снегом, который «покрывал» землю, указывая на близость зимних холодов.