- Так даже интересней, Сани, первый раз он же должен запомниться, - Кхан приседает на корточки рядом со мной, я испуганно сжимаюсь, прикрывая руками волосы на затылке, я все еще не понимаю, что это не самое страшное. - Свечи, вино, шелковые простыни, банально и пошло, мы же не хотим повторять за другими парами, у нас все будет иначе.
Камин потрескивает и искрит, освещая всполохами пламени небольшое пространство перед собою. Очень тепло, весьма уютно и в доме тишина и, кажется, что можно услышать падающий за окном снег и тянет помечтать, закрыв глаза, плотнее завернувшись в пушистый плед. Главное ничего не помнить, не оборачиваться назад, закрыть плотно двери. Я никогда не ходила в походы с классом и, Кхан надумал исправить это упущение беззаботного детства. Мы жарим зефир, нанизанный на тонкие прутики и он, смеясь, рассказывает мне забавные случаи из своих загородных приключений. Иногда наклоняется, слизывает с моих губ прилипшие крошки зефира, но дальше почти невинных касаний не заходит, отстраняется сам, протягивая очередной прутик со сладостью или предлагая бокал вина. Последнее, это уже его фантазия на тему пикника для взрослых, расположившихся перед камином в огромном загородном доме. Мне нравится, помогает расслабиться, мы же оба знаем, чем должна закончиться данная импровизация. Он любит заниматься любовью, я же теперь боюсь этого слова. Счастье, любовь, нежность... Я сделал это, чтобы ты была счастлива... Моя любовь к тебе... Только для тебя моя нежность... Страшно, страшно до ужаса все то, что может скрываться за добрыми словами, когда их произносит Кхан. Он создает фантом и дарит мне призрак нашего счастья. Мы вместе, он любит меня, я люблю его и, с каждым днем эта любовь требует все больше подтверждений. На что я готова для него? На все... Потому что страх постоянно за спиной стоит тенью, отражается в глазах, в суетливости движений. Я боюсь его, боюсь его разочаровать, вызвать неодобрение. Наши идеальные отношения... Он бьет, походя, стирая улыбку кровью и, я прижимаю платок к губам или зажимаю нос, чтобы снова лучезарно улыбаться, боясь оглянуться назад. Я ничего не должна помнить. Между нами только вот это насквозь фальшивое счастье и не было ничего другого. Мой страх не поднимается из подвала осязаемым удушливым туманом, не окутывает, не обещает отправить туда снова. Я прилежно выполняю приказы Кхана и не думаю о тех днях, когда он учил меня им подчиняться. Я дочь шлюхи и должна понимать, как мне повезло привлечь его внимание, вызвать его любовь. Мне оказана честь принадлежать ему, и я счастлива... на самом деле... я никому не лгу...
- Милая.
Передо мной возникает прутик со сладостью, и я благодарно улыбаюсь, принимая зефир от Кхана. Он пристально смотрит на меня и говорит севшим голосом:
- Ты можешь соблазнить просто сидя перед камином, закутанная в плед по самую макушку, просто откусывая зефир.
В его глазах клубится желание и я, поведя плечами, скидываю уютный плед, сама тянусь за поцелуем, мои ладони скользят по его груди, потом вниз, тянут пряжку ремня. Я нажимаю на его плечи, заставляю откинуться назад, вынуждая опереться на локти, снова улыбаюсь, медленно, соблазнительно, облизываю губы, тяну молнию вниз. Он стонет, низко, протяжно, его пальцы запутываются в моих волосах, задавая темп, потом он кончает и позволяет отодвинуться. Я улыбаюсь, слишком признательная за то, что позволил стать его собственностью.
- Сани, - Кхан выглядит довольным и полностью расслабленным. - Шлюха из тебя вышла элитная, лучше у меня не было.
Это похвала, наверное, нужно смутиться, я опускаю глаза, изображая смущение и, не успеваю заметить стремительный рывок, за то прекрасно чувствую удар и отлетаю назад, врезаюсь в стену. Переиграла, будут наказывать. Липкий страх вдоль спины скользит противной волной, я встаю на колени, смотрю прямо перед собой. Почему к страху не привыкают? Кхан наматывает ремень на руку, бьет в пол силы и только по спине, почти не больно. Я кусаю губы, не плачу, кричать нельзя.
- Пожалуйста...
Жалкое и ненужное, вырвалось против воли, я не хотела этого, мгновение и удар ногой, я кажется, доигралась. Проснулась ночью на холодном полу ванной комнаты, приняла душ, переоделась, доплелась до его постели. Долго смотрела на искусно задрапированный шелком полог. Интересно, когда шлюха надоедает, ее отпускают? Можно найти место горничной в другом доме, далеко от сюда, чтобы обо мне никто ничего не знал. Хотя мне и с Кханом почти замечательно, он дарит мне красивые платья, и заботиться обо мне. Он же любит меня, я люблю его, он столько делает для того, чтобы я была счастлива. Сон все не приходит, наступает утро, он двигается, просыпаясь, я прикрываю глаза, любимую будят поцелуем, необходимо соответствовать придуманной игре в прекрасную любовь. Слышу, как он встает, открывает дверь, принимает поднос от горничной, запах кофе наполняет комнату. Я не люблю кофе, ненавижу его горький вкус и все воспоминания, что с ним связаны. Когда он позволил мне выйти... оттуда и привел сюда, в свою спальню то гостеприимно предложил чашечку этого ароматного напитка. Он любил кофе, и я тоже пила его, разделяя его восторг и наслаждение. Звон тонкого фарфора, ожидаемый поцелуй, и я послушно открываю глаза. Его взгляд полон нежности, ласковый голос и легкие касания.
- Прости, я вчера сорвался.
- Я же все равно люблю тебя, я сама виновата, ты не должен...
Он не дает продолжить, прижимает ладонь к моим губам, на его губах змеится усмешка.
- Перестань извиняться, ты не искренна, звучит слишком фальшиво даже для тебя.
Наверное, в моих глазах отражается ужас, потому что он внезапно напрягается и почти шипит.
- Твое призвание быть шлюхой, Сани, у тебя несомненный талант трахаться без любви, я сделал тебе одолжение, научил всему, что пригодиться тебе в дальнейшем продвижении на этом поприще. Ты должна быть мне благодарна.
Его настроение меняется, он передергивает плечами, скидывая халат.
- Пошли в ванную, милая, покажешь, насколько ты благодарна за оказанные услуги.
Я почти плетусь, еле переставляя ноги, страшно, очень, но захожу следом за ним, повинуясь движению его руки, снимаю шелковую маечку и коротенькие шортики. Он бьет, наотмашь, я падаю у его ног.
- Ты должна улыбаться, шлюха.
Я поспешно растягиваю губы в слабом подобии улыбки, сжимаю руки за спиной, они неудержимо трясутся, Кхан не любит мой страх, я должна быть только покорной.
- Упрись в подоконник.
Он встает сзади, нежно проводит кончиками пальцев по моим плечам, вниз по спине, заставляет прогнуться и тут же входит на всю длину. Это почти не больно, немного неприятно и за окном зима. Я вижу, как стоят припорошенные вчерашним снегопадом деревья, вижу тщательно очищенные от снега парковые дорожки, снег искрится и манит выйти, влететь с разбегу в самый большой сугроб. Я так делала в детстве и неизменно получала нагоняй от экономки, но это же настолько занимательно, падать в снег, любоваться хрупким узором снежинки, смотреть, как она тает на твоей ладони. Потом можно выпить теплого чаю и жмуриться от удовольствия, не отвлекаясь на злобные слова Ильди. Я умею отключаться, сосредоточиться на основном, том, что мне нравится на самом деле, на этом снеге и этом парке, на том, что очень красиво и заставляет любить даже холодную зиму из-за вот таких вот снежных дней без сильного мороза.
- Прогнись сильней и расслабься.
Я изгибаюсь, не отводя зачарованного взгляда от белоснежной картины за окном. Кхан не тратится на подготовку, проникает одним толчком, снег скрывается за завесой слез, перестает завлекать своим блеском. На самом деле мне не больно, только неприятно и заставляет кусать губы, главное не закричать. Темп толчков становиться жестче, его ладони давят на плечи, сжимают, низкий стон и я чувствую его судорогу. Игривый поцелуй в основание шеи, Кхан буквально выдыхает мне в волосы, с нежной ласковостью в голосе, но не в жестоких словах.