— Похоже, что ваши друзья спешат к вам на помощь. Наши наблюдатели засекли несколько вертолётов, приближающихся к лагерю. Интересно, как они узнали нужные координаты? Пока я всё выясню, вы подождёте меня здесь, а затем я решу, что с вами делать дальше.
С этими словами он вышел, но дверь осталась приоткрытой. Это нам мало, что давало, так как мы были намертво прикованы к неподвижным железякам. Эх, нам бы сейчас совсем не помешали часы Джеймса Бонда с лазером для резки металла, но их не было. Сломать крепления было невозможно. Толстые металлические обручи обхватывали руки, да и про браслет на ноге забывать не стоило. Однако, внимательно исследовав обхватившие наши руки железяки, я с удивлением, понял две вещи. Моя ладонь была достаточно гибкой, что бы при определённых усилиях пролезть сквозь удерживавшее руку кольцо. Конечно, кожа будет сильно содрана, но в целом рука сохранится. И, что ещё более важно, на охранном браслете не горел индикатор, что он включен. Конечно, его могло и не быть, но, теоретически, светодиод должен гореть. Иначе как узнать, включён браслет или нет. Есть вариант, что браслет включается автоматически при защёлкивании на ноге, что для нас было бы самым неприятным вариантом. И всё же, по-моему, индикатор должен был быть. В противном случае, при деактивации браслета, как узнать, что он деактивирован. Так ведь и владельцу браслета недолго взлететь на воздух вместе с его носителем. Так что индикатор должен быть, и в данном случае, похоже, что активировать браслет, просто забыли или не успели. Никаких движений за дверью слышно не было. Возможно, что все охранники были при деле, а Wolkersdorf решил, что мы и так никуда не денемся. И всё же вне всяких сомнений, времени на одиночество было очень мало. Пришлось жертвовать рукой. Превозмогая боль и сдирая кожу с руки, мне всё же удалось вытащить её из державшего её хомута. Вся рука была в крови, и кровь стекала на пол крупными каплями. Надо было как-то остановить кровотечение, но ещё предстояло вытащить вторую руку. Одна мысль об этом приводила меня в ужас. Сосед и коллега по несчастью, с интересом и любопытством наблюдал мои попытки освободиться из плена, и сочувствовал моим нестерпимым мучениям. И тут господь не бросил меня в беде. Как оказалось, наручники, приковывавшие руки к креслу, закрывались не на замки, а на защёлки. Хватило мгновения, что бы освободиться и ещё несколько секунд, что бы освободить напарника. Но за дверью уже слышались чьи-то быстрые шаги. Мы, не сговариваясь, отошли к краям двери, она открылась, и в камеру вбежал Wolkersdorf. Его слова и движения не оставляли сомнений в его намерениях. Он успел крикнуть, что скорее застрелит нас, чем даст нам уйти. Он уже начал направлять свой пистолет на кресло, в котором должен был быть я, и в этот момент заметил, что кресла пусты. Раздался страшный вопль. Мы не стали с ним спорить и быстро уложили его на пол. Он никак не мог успокоиться, продолжал сопротивляться и поливать нас матом вперемешку с угрозами. Пришлось его немного стукнуть и посадить в то самое злополучное кресло с наручниками. Но наученные горьким опытом, мы уплотнили наручники, что бы он не смог повторить мой фокус с выниманием руки, и кувалдой, которая лежала рядом, заблокировали защёлки браслетов. Теперь придётся приложить немало усилий, что бы открыть их. Пока Wolkersdorf разглядывал сны, мы обыскали его, забрали оружие, ключи и что самое главное, пульт управления браслетами, но в коридоре снова послышались шаги. На этот раз шли несколько человек, и усадить их всех в кресло, явно, не получится. Встав, как и в первый раз по краям двери, мой, теперь уже друг, лихорадочно перебирал связку ключей, пытаясь угадать какой из них закрывает дверь камеры. В это время я внимательно разглядывал замок, пытаясь понять, как он работает. Оказалось, что замок работает по принципу защёлки, и открывается ключом только снаружи. Дверь распахнулась, и в камеру вошли трое охранников. Толкнув последнего на двоих передних, мы быстро проскочили наружу, и уже начали захлопывать дверь, но натолкнулись на возражения охранников. Они к этому моменту уже пришли в себя. Казалось, что они победили. Конечно, их трое здоровых мужиков против двух ослабевших от пыток заключённых. Мы быстро отскочили от двери и я, направив пистолет на ещё не совсем открывшуюся дверь, выстрелил в неё. Охранники вывалились из камеры и застыли в немом оцепенении. Увидев, что находятся под дулом пистолета, они не стали особо возражать. Скорее, просто, не успели. Мой напарник в мгновение ока отобрал у них оружие, и нам удалось уговорить их вернуться в камеру. Всё же нехорошо было оставлять начальника в одиночестве. Запирая дверь, мы наслаждались дикими воплями и жуткими угрозами в наш адрес. К слову сказать, уже в паре метров от камеры звуков почти не было слышно. Возможно, конечно, новые заключённые умерили свой пыл, поняв, что спасать их пока, всёравно, некому. Но и нам особо радоваться не приходилось. Руку обмотали подручными тряпками, но всё же боль была очень сильна и мешала думать. Куда идти и что делать мы не знали. Мы не знали, куда увели Джейка. Что с ним, как с ним связаться и где наши вертолёты. Меня же очень интересовал вопрос, где Алёна, и какова её роль во всей этой истории здесь. Обо всём этом я думал пока мы пробирались по тоннелю к выходу. Путь оказался не длинным, но на поверхности нас ждала весьма неожиданная ситуация. Вокруг бегали люди. Кто-то тащил какие-то ящики. Крики со всех сторон только усиливали суматоху, но бегавших и окружавших нас людей было не очень много. С разных сторон были слышны выстрелы. На нас никто не обращал внимания. В этот момент ко входу в тоннель подкатил огромный джип и из него выскочили несколько мужчин с автоматами. Они бросились в тоннель, и мы еле успели спрятаться за ограждением входа. От удивления у меня вылезли глаза из орбит. Замыкала процессию Лена в своём кожаном костюме. Совладав с удивлением, я окликнул её. На мгновение она остановилась, но уже в следующий миг мне в грудь упёрлось дуло её пистолета. Мой приятель в попытке спасти меня, попытался сбить её с ног, но, не успев даже понять что с ним, оказался в нокауте, при этом дуло пистолета по-прежнему упиралось мне в грудь. Хотя мне всегда казалось, что у меня не плохая реакция, я не успел даже перевести взгляд на друга, как он уже был нейтрализован. Мои губы в автоматическом режиме шептали только несколько слов.