— Какова истинная цель вашего присутствия в Милане?
— Странный вопрос. Разве это не очевидно из документов, которые вы изъяли?
— Как нам кажется, подлинность ваших документов сомнений не вызывает, но, похоже, что они являются обычным прикрытием для не совсем законной деятельности. Хотелось бы знать какой.
— Если вы говорите о «не совсем законной деятельности», у вас должны быть какие-то факты для такого предположения.
— Вы правы, фактов у нас пока маловато. На то оно и предположение, как вы правильно заметили. И всё-таки, происшедшее на трассе, гибель полицейских, бегство преступников, оружие, которое было применено с вашей стороны, согласитесь, вызывают вопросы. Ни у вас, ни у вашей спутницы, оружие не обнаружено, но нам точно известно, что взорвавшийся Ford, взорвался не сам по себе. Вряд-ли он был взорван вашими противниками. Подорвать машину столь значительных размеров с помощью камней или других подручных средств, практически, невозможно, особенно в нужный момент. Во всяком случае, нам такие случаи неизвестны. Кроме того, между вами и нападавшими, определённо, существует какая-то связь. Какой смысл, такими немалыми силами, нападать на абсолютно незнакомую машину. Особенно, если в ней абсолютно незнакомые люди. Всё это, и многое другое, служит веским основанием для наших предположений.
— Странно, а вам не кажется, что это обычная попытка ограбления?
— К вашему сожалению, не кажется. При обычном ограблении, скорее выбрали бы шикарный Ferrari, а не вашу прокатную телегу. Тем более невероятно, чтобы женщина, из шикарного Ferrari, появившись неизвестно откуда, без оружия, вступила в схватку со столь мощной группой бандитов, ну, просто, сказка.
— Возможно, она, случайно стала свидетелем нападения, и как истинный патриот вашей страны, решила оказать мне помощь в трудной ситуации?
— Конечно, ваш комплимент о патриотах нашей страны приятен, но в данном случае, не может быть использован вами. Этот Ferrari видели на стоянке Lago Maggiore L'Angolo Dei Pescatori, и вас, вместе с этой дамой за столиком ресторана. Ваша беседа, хоть и была короткой, всё же, не производила впечатления разговора совершенно незнакомых людей. Может быть, уже хватит отговорок, и пора объяснить нам суть происходящего?
— В чём-то вы правы. Но, нападение бандитов, а я думаю, что это, все-таки, были именно бандиты, оказалось совершенно неожиданным для меня. Защищаться от нападения действительно было нечем, и если бы не помощь моей знакомой, положение, в котором я оказался, могло бы закончиться весьма плачевно. С женщиной, которую вы называете моей спутницей, мы познакомились на симпозиуме, и не скрою, это общение было весьма приятным. Поэтому, когда она предложила мне встретиться в упомянутом вами ресторане, я с радостью согласился, надеясь на приятное продолжение встречи, возможно здесь же в отеле. Мои надежды не оправдались. Её, по сути, интересовала только моя деятельность, как журналиста. Её интересовала информация, которую я собрал на симпозиуме и собирался опубликовать на родине. Наши интересы, несколько, разошлись, и мы, расстались, так и не допив, замечательное вино, которое было заказано, как бы в оправдание надежд. Несмотря на некоторую обиду, она, видимо, наблюдала за мной и, став свидетелем ситуации, в которой я оказался, решила мне помочь. Мне неизвестно, было ли у неё оружие, но у бандитов оно было точно. В суматохе, неаккуратное обращение с ним, могло привести к уничтожению собственной машины. Конечно, это только моё предположение, но оно не кажется мне противоречивым. Буду рад оказать вам любую возможную помощь, ответив и на другие вопросы.
— Вы, конечно, очень любезны, но, как мы понимаем, ничего по существу вы рассказать нам не намерены. Да и трудно было ожидать, от настоящего американского специалиста, другого варианта поведения. Увы, пытать вас мы, к сожалению, не можем, о чём очень сожалеем. Никаких серьёзных причин задерживать вас дольше, у нас нет. В принципе, вы свободны. Есть ли у вас к нам какие либо вопросы?
— Ну, в общем, только один. Где, в настоящее время, находится моя спутница, которая спасла мне жизнь?
— За неё вы можете не беспокоиться. Она имеет статус дипломатической неприкосновенности, и мы даже не смогли её допросить. Она, в целости и сохранности, на своей машине, уехала в неизвестном нам направлении. Ну, не совсем в неизвестном, но ничего другого, по этому вопросу, сообщить вам мы не можем. Извините. О прокатной машине вы можете не беспокоиться. Вопрос о её судьбе решён и не требует вашего участия. Сейчас, почти в домашней обстановке, вы должны описать всё происшедшее. Ваше объяснение, безусловно, будет иметь значение при рассмотрении дела в суде. Можем ли мы ответить на другие ваши вопросы?