А с парнями мы быстро сдружились: было двое псковичей, один из Рязани и двое с Украины, сибиряком оказался только я один. Потом нас не стали разбивать и так в полном составе, через шесть недель. Мы оказались сначала в Калининграде, а потом как я и говорил прибыли в Лиму, крупнейший перуанский порт. Полугодичная практика в чужой стране, с невероятно тяжким, для белого человека климатом, что может быть лучше, для закрепления навыков полученных в белорусских «партизанских» лесах… До сих пор тепло вспоминаю то время: лес там был свой, русский. Каждое дерево и каждый кустик, казалось помнят ещё, когда наши деды гоняли фрицев по здешним местам, укрываясь в сени вековых пущ, растворяясь в мари болотных туманов. Лес давал укрытие тем, кто боролся с захватчиками, кто жил и умирал только с одной мыслью — отомстить врагу, изгнать его прочь, сделать так, чтобы не было ему тут покоя. Может быть, именно это и помогало тогда, а может нам просто повезло, ведь должно же кому-то везти в этой жизни. Так от чего же не шестерым уставшим и заляпанным грязью с ног до головы «лбам», которых загоняли в угол опытные, много повидавшие головорезы. Так или иначе, но тут «на латинщине», как называл здешние места наш пулемётчик Саня Горелов (для местных команданте Алехандро Сантино), нам никто не спешил помогать. Старшим группы военспецов был назначен подполковник Серебрянников, который в местной неразберихе интересов, был как рыба в воде, поскольку с небольшими перерывами на то, чтобы показаться дома в Союзе, варился в здешнем котле уже около пяти лет. По крайней мере, на это указывали его тесные связи с мелкими полевыми командирами партизан, которые за неделю не наработаешь. Плюс, говорил он не столько на испанском, сколько на одном из диалектов местной народности ниаруна. Испанский язык, считающийся тут общим, подполковник безбожно коверкал, вставляя для удобства много русских бранных слов. Выходило очень забавно, если опустить совсем не шуточное содержание обычных разговоров бати. Попрощавшись со Стёпой, я выбрался из сухой прохлады пещер и окунулся в сумеречное влажное марево поверхности, где уже практически стемнело. Сколько тут не живу, а привыкнуть к быстро сгущающейся темноте никак не могу. Тьма наступает с такой быстротой, что поневоле начинает казаться, будто кто-то уходя просто выключил свет…
Земля. Лагерь «El frente publico-liberador de Colombia» 18 февраля 1990 г. 00.03 по местному времени. «Товарищ Мигель» — старший лейтенант Егор Шубин, военный советник
Зайдя в хижину отведённую нам под казарму, совмещённую с «оружейкой» поскольку наше оружие сильно отличалось от того, что пользовали местные и приходилось постоянно следить, чтобы не лезли в ящики с оборудованием. Спецов оснащали по-разному: когда хорошо и чем-нибудь эксклюзивным, а когда чем попало и вроде как оправдывали всё особенностями легендирования. На этот раз дали новые «ночники» НСП[18] и сделанные под них «калаши», а как личное оружие выдали пистолеты АПБ[19] и бесшумные ПБ.[20] Пистолет Макарова с интегрированным глушителем вызывал сильный интерес у подшефных партизан, но нам было строжайше запрещено как либо просвещать контингент о свойствах данного оружия. Пару раз даже команданте Рауль сунулся с вопросами, но узнав, что это всего лишь бесшумный пистоль — вождь сразу отстал и вопросы прекратились. Команданте не слишком жаловал всякие оружейные технические новинки, предпочитая что-то с большого, как у гаубицы калибра. А если дело не касалось бытовой электроники, всякие примочки к оружию его вообще ни как не трогали. Остальные же бойцы отряда просто поняли, что спрашивать бесполезно.
Я сел за стол, сооружённый не из снарядных ящиков, а настоящий, плетёный их каких-то пород камыша, на такой же изящный и лёгкий стул и принялся готовить снаряжение, благо времени до выхода оставалось каких-то минут пятьдесят-сорок. Ребята все тоже собирались так или иначе: кто-то чистил оружие, кто-то сортировал патроны. Я же подновил тряпичную обмотку на «ночнике», старая отсырела и местами проглядывал матово-серый металл трубки прицела. Спрашивается: ну вот переломились бы, коли покрасили прицел в «радикальный» маскировочный цвет или хотя бы поставляли в комплекте спрей, вроде тех, которые использовали пендостанские коллеги по опасному бизнесу. Напылил краску из баллончика на прицел или на весь автомат и порядок. Система простая — смесь под давлением, баллончики вроде тех, что я видел в Союзе, правда, там это была морилка для тараканов, но принцип тот же самый. А тряпьё, это хоть и небольшой, но всё же лишний вес. Бандура моя вместе со снаряженной «тридцаткой» и прицелом весила около семи килограмм, но как показала практика, оно того стоит. В жертву манёвренности пришлось принести личное оружие: обычно я беру «стечкина» в варианте с навинченным «тихарём», он из-за излишней громоздкости от него пришлось отказаться в пользу бесшумного же «макарки». Оригинальный ПМ никогда мне не нравился из-за малой кучности стрельбы, на расстоянии до тридцати метров из-за слабого боеприпаса и короткого ствола. Хоть пистоль этот и был неприхотлив и достаточно убоен на короткой дистанции, АПБ был всё же предпочтительней, поскольку и ствол длиннее и сама масса пистоля даёт дополнительную устойчивость, а уж стрельнешь очередью — так и так попадёшь, не промахнёшься.
Разгрузки и прочую амуницию нам поставляли двое братьев из Пуэрто-Рико имеющих завязки с американцами гонящим оружие и снаряжение через одного крупного посредника в Доминиканской республике, поэтому ни с обувью, ни с обмундированием особых проблем не возникало — денег на снаряжение батя никогда не жалел. Но разгрузку пришлось перешивать, хотя китайцы с Острова[21] давно уже наладили выпуск неплохих «лифчиков» и подсумков под наши «семёрочные» магазины. С виду всё по западному образцу: ткань добротная и часто очень высокого качества. Но приспособили китайцы амеровскую сбрую под нужды тех, кто принимает блага демократии очень избирательно. Что поделать: «калашников» стал символом надёжности и успеха везде, где спорные вопросы решались не в тихих кабинетных спорах, а чаще всего на полях сражений. Масштаб конфликтов всегда различался, но неизменным был и остался спрос на надёжное и недорогое оружие. А что может быть проще и надёжней «калаша»? Правильно — только другой «калаш» и это без вариантов. Подсумки на клипсах или тем более на новомодной «липучке». Это для полиции, когда всегда можно сбегать к грузовику снабжения и взять новый взамен отстегнувшегося и свалившегося в сток ливневой канализации к примеру. Пришлось как встарь, браться за иглу и намертво пришивать подсумки по бокам, как это делали ещё во время войны «за речкой».[22] Со щелчком встал на место колпак дульного компенсатора, от чего ствол автомата заметно удлинился. Раньше из-за факела вспышки стрелять с «ночником» было паршиво — засветка шла такая, что долго не проморгаешься. Теперь проблема была решена и струи пламени вместе с волнами звука уходили в стороны, автомат перестал сильно лягаться, реально стало удобнее работать. Глушитель к автомату я решил не брать: мало того, что весил он прилично, но и пользы от дозвуковых патрон было не шибко много. Часто приходилось бить только одиночными, а какой прок в «тихаре» если нормально нельзя дать даже короткую очередь патрона в три, без риска запороть прибор или тем более поразить цель наверняка. Для ближнего боя вполне хватает пистолета или на самый крайний случай — ножа.