Степанида, у которой часто находилось «на добавку», вдруг разучилась готовить побольше. Еды почему-то стало хватать впритык, только для присоединившемся к нам конвоирам. На французов, благодаря её «усилиям» горячего не оставалось.
Решив с ней не ругаться, просто распорядилась выдать пленным маленький котелок, а также крупы и овощей. Чуть позже, один из них окликнул меня и спросил, могу ли поделиться хоть немного мукой. Оказывается, они наловчились печь тонкие лепешки прямо на углях, замесив пресное тесто из муки и воды.
Стояла невероятная жара. Вынужденное безделье превращало дни в тягучую патоку. Радовали только мои пациенты. Их выздоровление шло просто отлично. Некоторые из вылечившихся, так и не дождавшись прихода обещанной Павлом армии, всё-таки решились небольшой группой отправиться к ней навстречу. Удерживать не стала.
Странным развлечением оказалось прибытие местных дам. Не знаю, откуда они о нас узнали, но назвавшись местным «благотворительным обществом», начали совершенно беспардонно всё осматривать. И если к раненым они потеряли интерес довольно быстро, то свободно перемещающиеся по подворью татары оказалась для них весьма «привлекательны». Подобное вызвало у Ольги глухое раздражение и повинуясь моему знаку, «охрана» вдруг незаметно исчезла, причём вся. Вскоре «общество» наконец нас покинуло, оставив приглашение на приём к губернатору.
Павел подобным не впечатлялся, а потому планов не поменял и уехал по делам, заверив, что вернётся к началу августа.
Идти в местный «серпентарий» желания не было, но всё-таки следовало. Даже отговориться отсутствием надлежащего туалета не получилось, запасливая Степанида, наверняка наученная Ольгой, захватила наши последние наряды.
Приём, устроенный губернатором – бароном Ашем27 в дворянском собрании разительно отличался от того, каким был последний у графа Толстого.
Казимир Иванович кажется, собрал здесь какую-то «административную» ставку, разбавленную женским обществом. Танцы не устраивались, гости просто переходили от одной группы к другой, переговаривались и продолжали движение.
Ольга обратила моё внимание на какое-то странное переглядывание среди женщин, но мне было не до этого. Я искала представителей местного духовенства, наверняка присутствующих на таком событии, и не ошиблась.
Подойдя к довольно высокому, но уже немного полному мужчине в чёрной рясе с окладистой, местами седой бородой, я узнала, что тот является настоятелем Спасо-Преображенского28 монастыря. Меня удивил его возраст – на вид, отцу Макарию было не более пятидесяти.
– Забота о христианских душах, привела меня к вам, отец, – такое начало нашей беседы того крайне удивило.
– Это весьма похвально, дочь моя, – пробасил он одобряюще.
– Рядом с нашим госпитальным подворьем мы приютили группу пленных французов. По какой-то причине их до сих пор не забирают. Скорее всего, просто не знают куда разместить, а потому о несчастных не позаботились лекари, там имелись раненые. Да и были весьма голодны. Охранявшим им солдатам самим нечего было есть.
– Сие есть изрядно печально.
– Мы как могли, помогли им. Обиходили раненых, накормили. Но кров предоставить не можем. В нашем перевозном госпитале раненые… да и лекарский состав полностью женский.
Тут отец Макарий посмотрел на меня очень внимательно.
– Это не о вас тут слухи разносят, что пятеро барышень в окружении одних служивых обитают?
Увидев возмущение на моём лице, настоятель довольно благоприятственно выслушал откорректированную Павлом историю по «спасению» раненых из Могилёва. Новую версию предложил составить сам граф Толстой. Заявление о том, что кроме женского контингента в госпитале никого не осталось, настоятеля нисколько не удивило. Но смотрел он на меня, всё равно прищурившись.
– Что же вы хотите от духовных служителей, баронесса?
– Полагаю, монастыри смогут взять на себя заботу о пленных, раз сейчас городу не до этого. Те могут «отрабатывать» своё содержание посильной помощью. Думаю, на вашем подворье достаточно дел и свободных рук всегда не хватает. Особенно летом, да и с войной, наверняка, хлопот прибавилось. А высокие стены и пара солдат в поддержку братии вполне удержат их внутри. Да, и куда им идти? Боюсь, простой люд на улице встретит тех вилами, или дрекольем.
27
Аш Казимир Иванович (1766-1820), барон, действительный статский советник. С 1807 назначен смоленским гражданским губернатором.
28
Спасо-Преображенский Авраамиев монастырь – один из древнейших в Смоленске. Почти все постройки относятся к XVIII веку. Первоначально назывался Богородицким, поскольку первая церковь в нём была освящена в честь Положения ризы Пресвятой Богородицы, а после постройки в нём в 1755 году Преображенского собора – Спасо-Преображенским Авраамиевым. Во время Отечественной войны 1812 года обитель была превращена французами в военный лазарет.