Правда, предварительно надлежало заехать в университет и получить обещанный диплом.
Но всё это потом. Прежде всего, нам предстояла встреча с Екатериной Петровной. Просто не представляла себе, как сообщу ей о произошедшем? Она только недавно горевала о потере старшего сына. Теперь младшая дочь. Если ничего не изменится, в заграничном походе сгинет и второй сын.
А я боялась потерять её. Последнего родного мне здесь человека.
В дорогу с нами отправился и Гаврила Федосеевич. Найденные им в «золотом обозе» документы были весьма высоко оценены Бенкендорфом. Несмотря на то, что унтер-офицер считался в отставке, за участие в военных действиях и проявленную находчивость он был произведён в прапорщики, получив право на личное дворянство.
Это «небольшое изменение» дало, наконец, ему возможность объясниться с Ольгой. Та, подумав, согласилась, при условии усыновления Ефимки. Новоявленный офицер был совершенно не против. Паренёк ему нравился, а видя к нему отношение моей компаньонки, уже давно старательно налаживал с ним отношения.
От полноты душевных чувств будущая семья даже собиралась оставить себе и французского мальчика, с которым «сынок» успел сдружиться и потихоньку учил того русскому языку.
Но мне пришлось охолонуть парочку. У парнишки могли быть вполне живые родители. Отбирать у них ребёнка было не по-христиански. Решили дождаться окончания войны, всё разузнать, а уже потом «радовать» второго возможного сына такими новостями…
Все вокруг были счастливы изгнанию неприятеля. Готовились радостно встретить Рождество, и только я совершенно не ощущала праздника. Особенно, если вспомнить прошлогодний.
Говорить с «бабушкой» пришлось Павлу. Я так и не смогла выдавить из себя ни слова. Что-то сжимало моё горло, и оно отказывалось производить звуки.
В дороге чувства немного притупились… но при встрече с Екатериной Петровной, все воспоминания вновь обрушились на меня, сдавливая дыхание.
Несколько дней «бабушка» не покидала свою комнату. Но когда Павел напомнил ей, что меня ждёт государь, взяв себя в руки, собралась ехать вместе с нами. Григорий Петрович также решил сопровождать нас. Опасаясь за сестру, он старался чаще проводить с ней время.
В столице решили остановиться в той же гостинице. Благо, ещё из Могилёва Павел написал им письмо, дабы нам оставили номера. Жениху пришлось разделить свой с «бабушкиным» братом.
По сравнению с прошлым годом встретили меня в университете намного приветливее. Всё тот же господин Буш лучился в этот раз довольством. На вручении мне диплом, такой толпы, как было на экзамене, теперь не наблюдалось. Многих из тогда присутствующих, видела на фронте. Те же, кто остался, читали обо мне в отчётах и письмах Виллие.
Не могу сказать, что эти учёные мужи были рады видеть меня здесь. Тем более чествовать по такому поводу. И это они ещё не знали о приёме у государя императора. Яков Васильевич просил не распространяться на эту тему в университете.
Екатерина Петровна сопровождала меня в Зимний Дворец, где нас представили императорской фамилии. Перед этим, 25 декабря 1812 года, в ознаменование победы Александр издал манифест «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского». Государь в этот день награждал некоторых героев, и я оказалась единственной особой женского полу.
Я думала, меня наградят Георгием, но как оказалось, Военная коллегия никак не могла согласиться с тем, что пребывание барышни на войне, есть подвиг. Потому получила из монарших рук орден святой Екатерины, предназначенный для награждения дам. При том аж «большого креста». Хотя он и полагался только особам «королевской крови» и высшим придворным дамам. Остальных одаривали «малым крестом».
Но видимо Мария Фёдоровна была очень недовольна коллегией, и потому для меня так расщедрилась. Там же, от вдовствующей императрицы мы получили с «бабушкой» приглашение в Гатчинский дворец после новогодних праздников. Та хотела послушать рассказ о моих «невзгодах и лишениях» в военное время.
Естественно, после этого о нас вспомнили все пребывающие в городе семейства. Приглашения сыпались как из «рога изобилия». Но благо траур позволял нам отказывать.
Единственные кого мы посетили, были княгиня Екатерина Фёдоровна Долгорукова и оповещённая заранее невестка, Варвара Сергеевна, тоже прибывшая на встречу.