Генри посмотрел в окно, уже смеркалось. Он вскочил, посмотрел на часы. Время приближалось к ужину. Проклятье, это он, получается, проспал военный совет. Ещё и не помнит, как и где напился? Герцог, чего греха таить, был не прочь напиться, но на военные советы он всегда приходил. Причем, в нормальном состоянии. А что он делает вне службы, это уже его проблемы.
Генри, едва привел себя в порядок, выскочил за дверь и наткнулся на Олиса. Тот уже полгода служил у него писарем и счетоводом, а, заодно, переводчиком.
— Ваша Светлость, Его Величество Император Фердинанд желает вас видеть. Он распорядился сообщить вам, как только вы очнетесь, — как обычно монотонным голосом отчитался тот.
Генри хотел было спросить у Олиса, что случилось, но в итоге, замялся. Не пристало ему срамиться перед младшим по званию, и признавать, что утратил память из-за того, что перепил.
— По какому вопросу? — решил начать издалека Генри.
— Его Величество не сообщили мне, — отговорился Олис, но по тому, как он замялся, было ясно, тот что-то знает.
— А по слухам что? Я хочу знать, — рявкнул Генри, уже подозревая, ему грозит выслушивать нытье брата. За то, что он не пришел на важный военный совет.
— То, что я сейчас скажу, не слухи. Вас отстранили. Верховным Маршалом назначен Олаф, — отчитался писарь.
Генри не мог поверить своим ушам. Сразу мелькнула мысль, этот упырь Олаф его специально напоил или что-то подсыпал. Вне себя от бешенства он схватил Олиса за ворот.
— Как? Отвечай! Какого хера?! Только потому, что я не был на совете? — зарычал он.
— Вы были на совете, — возразил писарь.
Тот оставался все таким же безмятежным, и это злило Генри ещё сильнее.
— Не лги! — рявкнул он, тряся Олиса.
При этом он понимал, что может просто не помнить ничего. Такие случаи в его жизни бывали. Но тогда он действительно много выпил…
— Я не лгу, Ваша Светлость, — спокойно ответил писарь.
Генри, понимая, что у него нет выхода, кроме как узнать у этого человека, что случилось, отпустил его и завел в свои покои.
— Расскажи, что произошло? — стиснув зубы, спросил он.
— Я на совете не присутствовал и не могу поручиться, будет ли сказанное мною правдой.
— Говори, что знаешь, — потребовал Генри.
— На военный совет вы пришли, изрядно выпивши. Оскорбили принца, Верховного Жреца, Императрицу и полезли в драку с Верховным Магом. Это все, что я знаю, потому что об этом говорят на каждом углу, — отчитался Олис.
Генри задумался, но вспомнить ничего не смог. Он только вспоминал, как выпил всего один кубок вместе с Олафом. Этого не может быть. Не мог он после одного кубка захмелеть настолько, чтобы не помнить ничего и натворить такое. Ладно, этого молокососа Альдо оскорбить или шлюху, называемую Императрицей, но наброситься на Верховного Мага может лишь безумец.
— Я убью его! — рявкнул Генри и пошел к двери.
К брату он идти не собирался. Оправдываться перед этом тряпкой? Нет уж, он не намерен. Единственное, что он сейчас хотел, это убить предателя Олафа. Его протеже, между прочим. Он ведь его сам в маршалы рекомендовал, и вот… Этот упырь пил с ним, братался. Они вместе в бордель ходили. Крыса поганая. Как он не заметил, как мог проморгать?
Генри шел, а сам уже сжимал рукоять меча. Олис и гвардейцы шли за ним. Поначалу он хотел послать этого писаря подальше, чтоб не путался. От гвардейцев хоть какой-то толк будет. А у этого даже оружия нет. Не факт, умеет ли он с ним обращаться так же, как с пером или счетами. Но перед тем как отослать его, он решил уточнить, где сейчас Олаф. Он ведь даже не знает, где искать его.
— Ваша Светлость, Верховный Маршал…
— Не называй его так! — рявкнул Генри.
— Простите. Олаф, по моим данным, совещается с Верховным Магом. Простите за дерзость, не подумайте, что я вам напутствую, решать вам. Но сейчас не самый подходящий момент его убивать, — монотонно заметил писарь.
Генри, который все ещё не мог отойти от бешенства, остановился, и хотел уже врезать Олису, но тот вдруг продолжил.
— Даже если вы вызовете его на поединок, он может отказаться. Вы сами понимаете, Олаф бесчестен. Если вы убьете его в стенах дворца, вы подпишете себе приговор. Я разделяю ваше мнение, месть дело благородное, но сейчас не время горячиться. Вы потеряли должность, но разве вы хотите потерять жизнь?
— Ты какого хера мне все это говоришь? — недоумевал он, теперь уже не доверяя даже собственной тени, не то, что какому-то писарю.