– Почему… – На лице женщины вдруг отразился необъяснимый ужас. – Сколько тебе лет?
Олли продолжала пятиться к велосипеду.
– Одиннадцать, – произнесла она не задумываясь. Ещё немного…
– Одиннадцать? – выдохнула незнакомка. – Одиннадцать. Ну конечно, одиннадцать лет. – Она то ли плакала, то ли смеялась. Может, и то, и другое сразу. – Очень в его духе… – Женщина резко замолчала, а потом наклонилась вперёд и прошептала: – Послушай, одиннадцатилетка. Я тебе кое-что расскажу, потому что я не плохая, у меня просто не осталось выбора. Я дам тебе совет, а ты вернёшь мне книгу. – Она протянула руку. Её скрюченные пальцы напоминали когти.
Олли, уже готовая сбежать, переспросила:
– Какой совет?
Река журчала по камням, но тяжёлое дыхание незнакомки перекрывало шум воды.
– Избегай открытых пространств по ночам, – сказала она. – Прячься в замкнутых.
– «Прячься в замкнутых пространствах?» – Олли не могла решить, чего ей хочется больше: сбежать или понять, о чём речь. – И всё?
– Да, в замкнутых! – закричала женщина. – В самых укромных уголках! Прячься в замкнутых пространствах, иначе поплатишься! Вот увидишь! – Она дико расхохоталась, напомнив Олли пластиковую ведьму, которая украшала крыльцо Брустеров. – Теперь отдавай книгу! – Безумный смех оборвался со всхлипом.
Олли развернула «Швинн» и побежала с ним по тропинке. За спиной раздались шаги – незнакомка кинулась за ней, хрипя:
– Вернись! А ну вернись!
Олли уже выскочила на дорогу, перекинула ногу через седло и помчалась домой что было сил, всем телом вжимаясь в руль. Её волосы развевались на ветру, а в кармане, словно чья-то страшная тайна, лежала книга.
3
Дом Адлеров был высокий и старый, лиловый, как цветок люпина. Отец купил его ещё до встречи с мамой Олли, которая, едва увидев это здание, рассмеялась: «Ты кем себя вообразил, пасхальным кроликом?» Дело было в том, что папа раскрасил своё жилище в дикие цвета, так что оно напоминало пасхальное яйцо. С тех пор дом так и называли – Яйцом. Снаружи вокруг окон тянулась окантовка сливового цвета, дверь была ярко-красной. Стены в кухне оттенком напоминали мятное мороженое. Спальни тоже были разноцветные: одна закатно-оранжевая, вторая розовая, как клубничная карамелька, а третья – огненно-красная. Папе нравилось всё яркое. «Зачем нам серая кухня, если можно сделать мятную?» – повторял он.
Олли любила свой дом. Когда приезжали бабушка с дедушкой, они вечно качали головами и рассуждали о том, что белые стены визуально расширяют пространство. Отец послушно кивал, но, едва бабуля отворачивалась, заговорщически подмигивал Олли.
Мама дала каждой комнате название.
– Рассветная комната, – говорила она, ведя по дому маленькую Олли, которая с трудом взбиралась по лестнице на коротких ножках. Тогда она, наверное, не умела читать, но всё равно вглядывалась в таблички на дверях, пытаясь повторять слова:
– Рас-свет. Рассвет.
У мамы были тёплые сильные руки, все в мозолях от вёсел и скалолазания. Олли до сих пор помнила свои толстенькие пальчики, которые мама крепко сжимала тонкой загорелой рукой.
– Рассвет – это когда встаёт солнце, Оливия.
Мама была единственной, кто называл её полным именем.
– Если у тебя появится братик, назовём его Себастьяном. Красивые имена, зачем их сокращать?
Мисс Каррузерс попыталась называть Олли Оливией в конце пятого класса, как и некоторые другие учителя, но она просто не отзывалась на это имя. Все лучшие героини книг были упрямы и тверды – как скала, как камень, ну или с чем там ещё их сравнивали авторы. Она решила, что называть её Оливией можно только маме, – и точка.
– Закатная комната, – прочитала мама, поворачивая табличку так, чтобы Олли могла посмотреть.
Родители сами их разрисовали. Папины аккуратные таблички были украшены солнцами, лунами и крохотными цветочками.
Папа вообще умел, казалось, всё на свете: рисовать, вязать шапочки, печь пироги. Мама больше любила возиться в саду, бегать, летать и ввязываться в приключения. Её таблички были забрызганы яркими кляксами, за которыми с трудом читались буквы.
– Закат – это когда солнышко садится! – восторженно отозвалась Олли.
– А тут у нас что? – спросила мама, когда они дошли до конца коридора.
В двери была старинная замочная скважина с ручкой в форме дракона. «Твоя мама нашла эту ручку на гаражной распродаже, – рассказал однажды отец, – и решила её купить. Так и говорила: это для дочки».