— Романова, ты что-то хотела? — поинтересовалась Влада, глядя на Алену сверху вниз, хотя была ниже ее. Ее небольшой рост никогда не был помехой для того, чтобы ставить на место подобных дур. — Чего вылупилась?
— Фу, как грубо, — протянула Алена. — Я просто хотела узнать, как ты! Наверняка тебе сейчас нелегко.
— В каком это смысле?
— В прямом. Не успел Хан тебя бросить, как рядом с ним снова появилась Каспранская. Вчера я видела, как он пошел провожать ее до дома. Ах, парни такие бесчувственные! Можно понять, почему ты такая агрессивная. Тобой же попользовались и бросили. Бедняжка.
Влада не собиралась подавать виду, насколько сильно ее задели эти слова. Она не доставит этой тупой швабре удовольствия созерцать свое отчаянье.
Уничижительно улыбаясь, она проговорила:
— Солнышко, во-первых, это я его бросила, и тому есть свидетели. Во-вторых, всем, кроме тебя, очевидно, что Каспранскую он использует, чтобы меня позлить. В-третьих, я огорчу тебя, но он каждый день звонит мне и просит дать ему второй шанс. Он дарит подарки, признается в любви, вспоминает наш крутой секс. А тебе только и остается, что тешить себя надеждами, что однажды он обратит на тебя внимание. — Влада покачала головой. — Не будь такой жалкой, Романова. Хан никогда не стал бы даже спать с тобой. Максимум, что тебе светит, это стремный перепихон с Ласточкиным.
Одно удовольствие было наблюдать за метаморфозами, происходящими с лицом Алены и ее безуспешными попытками это скрыть. Она была раздавлена словно муха, на которую только что обрушилась мухобойка. После такого нелегко собраться.
— Что-то непохоже, что Хан страдает. — Алена старалась выглядеть уверенно, но ее шея предательски пошла пятнами. — И мне плевать на него, дурочка. У меня есть парень.
— Что, все-таки дала Ласточкину? — расхохоталась Влада. — Здравое решение. Иначе ходить тебе в целках до самого выпускного.
— Я тебя огорчу, но моему парню двадцать пять. А Ласточкина бери себе. А то ты что-то часто о нем упоминаешь. Наверное, от безысходности.
Владу позабавили эти слова. Сколько в них было отчаянья! Она расхохоталась пуще прежнего.
— Тебе же пятнадцать? Ну-у… Тогда желаю удачи с твоим двадцатипятилетним педофилом. Наверное, он лучшее, на что ты можешь надеяться. И да, кстати… Скоро ты увидишь наше страстное примирение с Ханом. Я все равно уже подумываю его простить, так что сделаю это поскорее. Специально для тебя. Знаешь, как круто он целуется? Хотя, откуда же тебе знать! — Влада закатила глаза и легонько хлопнула себя по лбу. — Тебя же никогда не целовали красивые парни!
Романова не смогла ничего ответить, потому что в библиотеку с кружкой чая вернулась Галина Андреевна.
Несмотря на то, что Алена вывела Владу из себя, ее слова все же оказались полезны и сыграли значительную роль в принятии важного решения. Вечером того же дня Влада стояла перед подъездом Тимура. Она знала, что тот дома, поскольку проследила его активность в социальных сетях. Также ей было известно, что его родители по пятницам задерживаются на работе допоздна, а значит, он сейчас один. Идеальный момент. Когда один из жильцов вышел на улицу, девушка прошмыгнула в подъезд.
Тимур открыл дверь и удивленно уставился на свою гостью.
— Черт. Я думал, это доставка приехала.
В его голосе слышалось неприкрытое разочарование, а лицо выражало крайнюю степень досады. Владе стало обидно, но она решила это проглотить. У нее была цель, а значит, важно придерживаться плана. Она зашла в квартиру, потрепала Диего за ухом и начала снимать обувь.
— Не помню, чтобы я звал тебя скоротать этот томный вечерок вместе.
Тимур был без футболки, в одних шортах и с мокрой головой. От него вкусно пахло. Видимо, он только недавно принял душ. Как удачно.
— Извини, что побеспокоила, — тихо сказала Влада и двинулась по коридору в его комнату. — Я просто хотела поговорить.
Зайдя внутрь, она села на диван и скромно положила руки на колени. Тимур встал в дверях и, опершись об косяк, скомандовал:
— Начинай.
— Я ненадолго, не переживай. — Она опустила глаза вниз, на свои колени. — Я просто хотела сказать, что в последнее время мне как-то не по себе. Мы должны были расстаться на хорошей ноте, но вместо этого расстались как враги. Это неправильно. Мы не должны вспоминать о наших отношениях, как о чем-то плохом. Я не хочу, чтобы при встрече мы отворачивались друг от друга, как будто нам обоим неприятно.